читать дальшеГроза грохочет за окном, а небо синего чуть растушёванного цвета, такого тревожного и непонятного.
Кот чувствует одиночество, и я поддаюсь на его уловки, тыкаясь носом в тёплый загривок и слушая мурчание.
И вроде всё хорошо, и это странно.
И Metallica в колонках звучит сильно и пронзительно. Будто кусочек из другого паззла.
Будто часть жизни, которой у меня не будет.
Наверное, я могла выбрать любой путь.
А выбрала путь вечного ребёнка. Показательно инфантильного, странного какой-то больной, не совсем реальной странностью и путающего направления ветра и стороны света.
Что-то как-то жизнь внезапно оказалась слишком заполненной. Слово слишком здесь пугает даже привыкшую ко всяким непонятностям меня.
В этом "внезапно" регулярно выныривает столько неожиданностей, странностей сиречь сюрпризов.... что я положительно не знаю, что сказать.
Внезапно обнаружилось, что я знаю английский, к примеру.
Внезапно ибо я всегда по природной честности, наверное, полагала, что знать я его знаю, но не настолько, чтобы с ним плотно работать. В будущем - да, возможно даже вполне ближайшем. Но всё же... Я всё ещё путаю предлоги, напрочь забываю про артикли и вообще... У меня весьма скромный словарный запас.
Но как ни странно... Считается, оказывается, что я знаю его прилично
А ещё я теперь каждое утро гуляю по Чистым прудам и греюсь под весенним солнышком на Покровке. Сказать что это прекрасно, значит ничего не сказать. Я чувствую себя жутчайшим буржуем, однако радости мне это не убавляет.
Ах да, надо же ещё что-то сказать про новую работу, да?
А вот посмотрим... Как оно пойдёт, а главное куда.
И немного про любимое....
Когда Ямашите плохо, Рё это отчего-то сразу чувствует. Пусть на лице Томохисы не отражается даже намёка на тревогу, пусть он не говорит ни слова.
Обычно в такие моменты Пи выходит позвонить, да так и замирает где-нибудь в безлюдном углу, молча и сосредоточенно рассматривая стенку.
Обычно в такие моменты рядом оказывается Нишикидо Рё. Они выходят на улицу, как сейчас, в тишину бархатистой токийской ночи, неотличимой от вечера. Здесь в городе, нет сумерек, есть только обволакивающая тишина.
А в парке за студией её разбавляют кремовым светом неяркие фонари.
В руках Рё светлячком огонёк сигареты, и Ямашита искоса наблюдает за усталыми, спокойными движениями.
Молча. Тишина между ними - понимающая, мягкая, простая.
А потом Рё беззлобным, почти автоматическим жестом грубовато тычет Пи локтем в бок.
И оба знают, что на неизвестном никому кансайском наречии это значит "я рядом".
Ямашита рассеянно кивает и откидывает голову назад, закрывая глаза.
Томохисе кажется, что он чувствует резковатый сладко-горький привкус сигарет и горячего шоколада ещё до того, как Рё, потянувшись вперёд, требовательно наклонив шею Ямашиты, молча целует его в губы.
Ямашита не открывает глаз, когда волосы Рё щекочут его шею, а хриплое дыхание обжигает щёку. Пальцы Нишикидо такие горячие, и руки его слегка дрожат, когда он обнимает шею Томохисы.
Они просто стоят в полусвете-полутьме паркового фонаря.
Но Ямашите кажется, что за эти несколько минут происходит больше событий, чем за все сыгранные им роли.
Маленький мир, доставшийся Ямашите Томохисе в наследство от маленького Томо-чана, сегодня снова покачнулся. Но сейчас этот мир крепко удерживает на месте рука, требовательно стискивающая его ладонь.