И в честь этого знаменательного события и ещё в честь кое-кого - самое неоригинальное, что я могла сделать, под самую неоригинальную, но завораживающе прекрасную песню.
Ночные тени разбрасывают на его лице причудливые отсветы. Он заснул 5 минут назад.
Но уже хмурится.
Ямашита опускается на пол рядом с кроватью и смотрит на часы. Они показывают, сколько времени осталось до.
До оторванного корешка пока невредимого билета, до пары лишних пустых вешалок в шкафу... До.
Ямашита тянется и прижимается носом к подушке. От неё пахнет особенно - сладковато-пряно - пахнет крепкими сигаретами и дешёвой собой из закусочной напротив- пахнет его резким сарказмом и ласковыми поцелуями.
И Томохиса тихо говорит подушке, а совсем не Рё:
- До свидания. Береги себя, ладно? И ещё я тебя люблю. Я останусь здесь и буду любить тебя дальше.
Пальцы замирают в паре сантиметров от новой родинки на скуле. Она появилась совсем недавно, и Томохиса закрывает глаза, чтобы запомнить. Этот момент, часы, замедлившие движение стрелок, ожидание рассвета, бархатную густую тишину.
Томохиса ложится напротив и всматривается в его резковатые черты лица, ставшие во сне будто мягче.
Когда горячие и сухие губы прижимаются к впадине между ключицами, едва ощутимо, но обжигающе жарко, Рё не просыпается. Только пульс становится чаще. Ритм сбивается, бьётся звон тишины, и стрелки часов истерично громко щёлкают где-то за спиной, по ту сторону сонной теплоты.