Но иногда выход нельзя найти, просто потому, что его нет.
И слишком часто бывает так, что сердце не бьётся, а разрывается, как атомная бомба, оставляя клочки радиоактивных мыслей и чувств.
И кровь внутри обжигающе горячая.
И невозможно остановиться, понять, что делаешь, успеть отдёрнуть руку.
Ямашита вздрагивает от резкого, отрывистого, сердитого звонка в дверь.
Он знает, кто там стоит и не удивляется, когда после предательски жёсткого щелчка видит за порогом знакомое лицо.
Собственный голос подводит, становится более хриплым:
- Я не мог не прийти. Знаешь, та песня. Я дописал её. Она обо мне и о тебе.
- Я знаю, - Томохиса молча делает шаг вперёд. Так, как люди шагают в клетку к хищному зверю.
Этот разговор и правда похож на клетку.
Томо протягивает руку и касается волос.
- Ты промок, - шёпотом.
Когда Томохиса обнимает сильнее, можно почувствовать, что его тело мелко вздрагивает от внутреннего напряжения. Но голос не дрожит:
- Я ждал тебя, всё время, с тех пор, как ты ушёл тогда.
- Сегодня я буду только с тобой, - слова даются с трудом, в горле стоит какой-то непонятный ком, или возможно, оно просто пересохло от недавнего почти бега по пустым улицам.
Губы Томохисы тоже отчего-то сухие и горячие, как от лихорадки.
- Ты промок, тебе нужно в душ, - снова тот же шёпот.
- Пожалуй, я сейчас вернусь, - короткий кивок.
Он на ходу скидывает мокрую рубашку, оставляя её вызывающе-ярким пятном посреди тёмного коридора.
Душ включается со звуком, похожим на щелчок пробки шампанского, и струи воды касаются ледяной кожи как-то бережно, мягко. Он подставляет лицо, нехотя открывает глаза и проводит ладонью по запотевшему стеклу зеркала напротив.
И чуть усмехается.
Немного грустно, слегка отчаянно, почти довольно. А потом вытирает щёку.
На пальцах остаются разводы стекающей по щекам подводки, похожие на негатив слёз. Намокшие волосы теряют свой странный неестественный оттенок, становятся темнее.
Кажется, что атомная бомба внутри обернулась химической и ядовитым облаком заполняет мысли, а кольца и браслеты становятся тяжелее, натирают руки.
Когда он прижимается носом к стеклу и тихо рычит, старая татуировка на лопатке влажно блестит.
Остаётся только вздрогнуть, когда Томохиса стучит в дверь пару раз и спрашивает:
- Чжиён, ты в в порядке?