Рё-кун всегда любил мохито.
Ну да, - меланхолично подумал Ямашита Томохиса, - мохито-то он любил всегда... Но почему из-за пристрастий Нишикидо-сана потеть на его кухне приходится именно мне?
Томохиса вздохнул и продолжил методично толочь лёд.
Ему снова вспомнился вчерашний вечер и проигранный спор.
А ещё обвинительные тычки под рёбра.
Синяк всё ещё ныл, сегодняшняя фотосессия предвещала много приятных слов от гримёра, но почему-то всё это нисколько не расстраивало.
Томохиса тихонько улыбнулся своим мыслям и засыпал почти готовый мохито листьями мяты. В просторной кухне пронзительно запахло свежестью и весенним утром. Вроде того, которое стояло сейчас за открытым окном.
Хотя солнце успело залить всю квартиру золотистым сиянием, в спальне Рё ещё стоял сумеречный уютный полумрак. Поколебавшись несколько секунд, Томохиса широко открыл раздвижные двери. Так широко, что солнечные зайчики заплясали на знакомом сонном лице, притаились тенями под пушистыми густыми ресницами, разлетелись мозаикой по золотому в солнечной пыли пушку на худом загорелом теле.
Томохиса аккуратно, чтобы не разлить мохито, опустился на колени и погладил спутаные космы волос, мягко и осторожно, как глядят котёнка. "Тоже мне, диктатор" - улыбнулся он.
Внезапно ему стало пронзительно, как-то по-детски обидно за вчерашнее, и он решительно потянулся к беззащитно-открытому голому животу.
- Эй, ну не надо,- хрипло промырчал Рё.
И улыбнулся. Одними кончиками губ, так, как на всём свете умел улыбаться только Нишикидо Рё, и только в 7.30 солнечного весеннего утра.
- Послушай....- тихо начал Томохиса.
- Ммммм?
- Ничего.
Ямашита остановился. Он ни за что не сказал бы Рё, что пришёл сюда в такую несусветную рань ради этой вот улыбки.
Рё сонно приоткрыл глаза и приподнялся на локте.
- Если ты пришёл меня будить, имей в виду, это бесполезно.
И прежде чем Томохиса успел что-нибудь предпринять по этому серьёзному вопросу, Рё мягко, но настойчиво начал тянуть Томохису к себе на футон.
Томохиса едва слышно рассмеялся, залезая под мягкое одеяло.
Рё молчал, он не сказал, что устроил весь спор ради того, чтобы сегодня его разбудил вот этот тихий знакомый смех.
Рядом с футоном, на полу, в тёплых лучах просыпающегося дня, поблескивали тающий лёд и опрокинутый стакан…