Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
Всё-таки доделанное )
Вот теперь я выложу это в полном и завершённом виде у себя.
Мало ли, вдруг кто-то ещё не видел.
Так похвастаюсь, мы молодцы )
Вот теперь я выложу это в полном и завершённом виде у себя.
Мало ли, вдруг кто-то ещё не видел.
Так похвастаюсь, мы молодцы )
07.04.2010 в 22:36
Пишет Akira~:«Will Be All Right»
Автор: Li~, Akira~
Бэта: Akira~, Li~
Жанр: повседневность
Пейринг: Акаме
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: АУ
Дисклеймер: корова не наша
Размещение: с разрешения авторов
1-4
5. PlayPlay
Репетицию назначают на три часа дня. Как выясняется, группа использует в качестве базы всё тот же подвал, что и несколько лет назад, в те времена, когда все ещё учились в школе. Каменаши буквально прошибает ностальгия, заставляет вспомнить те ощущения – первые нестройные аккорды, срывающиеся от волнения голоса и следующие за всей этой неуклюжей самодеятельностью моменты ликования, когда удаётся слаженно играть несколько минут подряд ни разу не сбившись.
Как и обещал, Каме пишет Джину о своём примерном местонахождении и что закончит около шести часов вечера. Может быть, чуть раньше. А, может, и позже.
«У тебя же есть идеи, куда пойти?»
Ответ приходит быстро, спустя всего несколько секунд: «Да, конечно. Есть одна идея. Тебе понравится».
Сам Джин появляется перед дверями подвала без двадцати минут шесть. Каким образом он определил точный адрес – остаётся загадкой. Ровно как и то, что ему удаётся миновать сурового охранника. И вот уже Аканиши, на ходу избавляющийся от шляпы и солнечных очков, пристально всматривается вглубь маленькой репетиционной комнаты и ловит уже знакомую мелодию.
Джин честно старается быть ниже травы, тише воды. Музыка завораживает, хочется слушать её как можно дольше, а под ложечкой сосёт от какого-то смутного тягучего ощущения. Но оставаться незамеченным Джину никогда не удавалось. И вскоре музыканты прерываются, смущённо глядя на новоприбывшего.
Каме со вздохом снимает с шеи гитару и ставит её на подставку. Он не рассчитывал на такой поворот событий, и поэтому сейчас несколько выбит из колеи, судорожно соображая, что делать. С другой стороны, это был последний прогон... И по сути ничего криминально не произошло. Просто Казуя не любит, когда что-то идет не по плану. И не любит вот такие неловкие ситуации, когда надо кого-то с кем-то знакомить, обмениваться любезностями и напряженно улыбаться.
Он подходит к Джину и вопросительно на него смотрит.
- Как ты сюда прошёл?
- А что, меня могли не пустить? - Джин непонимающе переводит взгляд на Каме. И тут же улыбается уже знакомому кансайскому вокалисту. - Привет, рад снова встретиться, отлично поёте, - они обмениваются рукопожатиями, и Аканиши снова смотрит на Каме. - Я... Помешал?
- Нет, мы уже заканчивали, - вместо Каменаши отвечает как раз вокалист. – А раз нас не спешат друг другу представлять, то я сам это сделаю. Шибутани Субару, рад знакомству! – он улыбается Джину и не обращает внимания, как Казуя тихо фыркает в сторонку.
- Аканиши Джин, - улыбка Джина ещё шире. – Ну, вот я наконец-то узнал имя человека, голос которого меня в прошлый раз так поразил. Без пяти минут твой фанат, Шибутани-сан, - Джин с видимым сожалением смотрит на маленькую сцену. - Мда, жалко, по ходу, я действительно опоздал - всё закончилось.
- Если так говорить, то звучит весьма неоптимистично. Мы скорее всего будем выступать через пару недель, если успеем всё отрепить. Пока точно не скажу. Если хочешь, Казу-чан тебя проинформирует, - при этом Субару пихает Каме, не успевшего никак отреагировать, локтём в бок, за что получает насупившийся взгляд.
Непонятно, что именно так рассердило Казую – или то, что тычок оказался болезненным, или то, что такое детское обращение произнесено во всеуслышание, или то, что Аканиши легко вливается в его жизнь и уже даже, кажется, нашёл общий язык со старым другом.
- Непременно проинформирует... – в итоге бормочет Каменаши и смотрит на Джина. – Так мы пойдем уже тогда?
Джин улыбается теперь Каме, и в выражении его глаз появляется что-то новое, чего не было ещё секунду назад. Он кивает и кончиками пальцев почти ласково проводит по грифу незачехлённой гитары Каменаши:
- Ты можешь её где-нибудь оставить? Думаю, туда, куда мы пойдём, она будет только мешать.
- Да, здесь и оставлю, - Казуя кивает и строго смотрит на своего друга, пытающегося спрятать хитрый взгляд за волосами, падающими на лицо.
Что-то проскальзывает в этом взгляде такое, чего Каме не может точно идентифицировать. Вроде подобное уже и было когда-то давно. Так давно, что он уже вряд ли вспомнит, когда и почему Субару так на него косился. И это напрягает еще сильнее. Шибутани же уже оценивающе разглядывает Джина и тихонько ухмыляется, наконец, отворачиваясь к микрофону и снимая его со стойки, чтобы убрать.
Джина взгляд Субару нисколько не смущает. Дожидаясь Каме, Аканиши стоит рядом с проходом так, что отовсюду отчётливо видна вся его фигура, открытое лицо, лёгкая нетерпеливость позы.
Наконец, когда Казуя заканчивает прощаться с музыкантами и равняется с Джином, тот вопросительно смотрит в глаза:
- Пойдём?
Каме кивает и направляется к лестнице, ведущей наверх. На улице уже стало дышать легче, чем несколько часов назад, но после прохладного подвала асфальт кажется всё равно раскалённым.
Выйдя на свежий воздух, Аканиши с сомнением косится на Каменаши. Отчего-то хочется протянуть руку и взять его ладонь в свою. Но... Джин успел понять из своего хоть и недолгого опыта общения с Казуей, что любой неосторожный шаг может оказаться последним.
Поэтому Аканиши только улыбается, уверенной походкой начиная идти прочь от подвала, и спрашивает:
- Не очень сильно устал?
- Не канавы же копал, - Каме пожимает плечами и идет следом. Нагнав Джина, он с ним равняется. – Так какие планы в итоге?
Джин подмигивает и отвечает вопросом на вопрос:
- Какую музыку ты обычно слушаешь?
- Разную. От настроения зависит. И от работы, - Казуя чуть усмехается. Напряжение постепенно отпускает, и он может позволить себе немного расслабиться.
- А что ты обычно делаешь под свою любимую музыку? - задумчиво спрашивает Джин.
- Кажется, я неправильно выразился... – Каме хмурится. – У меня нет любимой музыки как таковой. То есть... Сегодня я слушаю американский рок 80-ых, а завтра залью в плеер, допустим, современной тайваньской попсы.
Он вопросительно смотрит на Аканиши, надеясь, что правильно изложил свою мысль.
Джин серьёзно кивает:
- То есть каждый день у тебя разная любимая музыка, да? И что же сегодня? Нам, кстати, налево.
Аканиши кивает в указанном направлении, Каме следует за ним.
Неожиданно тихая улочка заканчивается оживленным перекрестком, по которому снуют туда-сюда люди и машины, и люди в машинах. Субботний вечер – город живет, город готов развлекаться до самого утра, пестря неоновыми рекламами вперемешку с разноцветными бумажными фонариками.
Казуя даже на мгновение теряется, но быстро берет себя в руки и снова смотрит на Джина.
- Сегодня? – Каме облизывает губы и пожимает плечами, переводя взгляд на рекламный щит на фасаде высотки впереди. – Не знаю – пока не разобрался с настроением.
- Ого, - Джин пристально всматривается в рекламу. - Кстати, о любимой музыке. Не поверишь, но вот это вот двухметровое лицо на стене принадлежит моему другу детства. Правда, обычно оно всё-таки несколько поменьше. Знаешь, иногда я ему немного завидую. Ты никогда не хотел вот также оказаться лицом какого-нибудь, ну, например, шоколада или мороженного, чтобы любоваться собственным портретом прямо из окна своего дома?
Казуя даже останавливается, чтобы разглядеть плакат.
- Нет, не думаю, - он отрицательно качает головой. – Моему лицу нравится быть моим лицом. Это же, - айдол на изображении кажется Каменаши знакомым, - Johnny’s Entertainment, да?
- Отличный ответ, - Аканиши одобрительно хмыкает. - А я бы всё-таки хотел. Хотя когда мы с ним встречаемся, что теперь редкость, он обычно рассказывает, как это всё достаёт и вообще... Но я думаю, что ему нравится. Просто парень не особо эмоциональный, - Джин с интересом косится на Каме. - Это Ямашита Томохиса, может быть слышал?
- Ага, слышал, - Казуя кивает и делает шаг вперед. - Группа NEWS, они сейчас одни из самых продвинутых проектов этого агентства.
Он бросает последний взгляд на искусственно улыбающееся лицо на плакате и смотрит уже на Аканиши.
- Родственники меня туда чуть не отправили в своё время, - почему-то говорит Каменаши, хотя обычно не распространяется на эту тему – просто не вспоминает. А тут вдруг память подкидывает давно забытый факт из детства.
Джин удивлённо смотрит на Казую:
- Правда? Представляешь, я тоже туда чуть не попал. Но прослушивание не прошёл в итоге. Мда, - Джин бросает на плакат ещё один взгляд. - А ведь очень хотел. Помню, когда вернулся домой, всю ночь прохныкал. И даже не стал пытаться научиться играть на гитаре, хотя собирался. Мне казалось, что это был, ну, мой путь что ли. То, чем я должен в жизни заниматься. А не вышло, - он щёлкает пальцами. - Да, возможно, мы даже, в одно время пробовались... Вот забавно.
- Не знаю, я тогда был слишком увлечен бейсболом и не хотел бросать. Но всё равно со спортом не срослось, так что... Меня в принципе всё устраивает.
Может быть, Каме так говорит потому, что не хочет даже думать, как бы сложилась его жизнь, если бы он все-таки поехал тогда на прослушивание, а не сбежал на тренировку. Он боится, что она, возможно, была бы гораздо насыщеннее, интереснее.
Но.
Как говорят, «всегда хорошо там, где нас нет». А Казуе неплохо здесь и сейчас. В этой реальности. На этой улице. И, как ни странно, в компании Аканиши.
- Так куда мы идем всё-таки?
- М? - Джин непонимающе моргает. - А я не сказал? Мы идём выяснять твои музыкальные предпочтения на сегодня. Это клуб. Но особенный. В нём ты можешь, при большом желании и тесном знакомстве с диджеем, как в моём случае, заказать почти любую музыку, - Аканиши хмыкает и доверительно добавляет: - Вообще-то он довольно маленький, но я его очень люблю. Народу немного, все свои, а музыка всегда отличная.
- Логично, раз плэйлист формируется по ходу и в зависимости от пожеланий посетителей, - Каменаши неуверенно улыбается.
- Ну, не всегда же, - Джин задумчиво смотрит на Каменаши. - Мы пришли, кстати, тут недалеко было.
Напротив самого обычного на вид дома, Джин сворачивает за угол, и перед ними оказывается немудрёно оформленный вход и высокий суровый охранник.
Джин привычно здоровается с ним и оборачивается к Каменаши, чуть улыбаясь уголками губ. На его лице появляется несколько озорное выражение.
Казуя вопросительно смотрит в ответ, даже не пытаясь угадать, что его приятель задумал – ведь это в равной степени может быть практически всё, что угодно.
Джин что-то быстро прикидывает и снова подходит к охраннику, шёпотом задаёт какой-то вопрос, выслушивает ответ, удовлетворённо кивает и возвращается к Каменаши.
- Сейчас очень быстро пойдём, ладно? - Аканиши протягивает Казуе руку.
- Ладно… - Каме соглашается спустя пару секунд, недоверчиво глядя на Джина при этом, но руку даёт.
- Отлично, - глаза у Джина горят энтузиазмом, он на ходу берёт у охранника пару билетов, и они заходят внутрь.
Клуб действительно выглядит непривычно для заведений подобного типа.
Он необычно аккуратен и опрятен, да и публика сплошь вне стандартов, с какой стороны ни посмотри. Какая-то странная грань неформалов, которые вовсе не похожи на бесконечные пёстрые лица с Харадзюку. Каме не сразу понимает, кого они ему напоминают, но потом до него доходит, что все здесь одеты в европейском или американском стиле, да и музыка, чуть более тихая чем в обычном клубе, - тоже определённо западная.
Они быстро минуют два просторных танцпола, Джин сжимает руку Каме крепче и какими-то непонятными коридорами ведёт его в глубь здания.
В итоге они останавливаются перед тяжёлой закрытой дверью.
Джин оборачивается и тихо спрашивает:
- Готов?
- К чему? – Каменаши во все глаза разглядывает эту дверь, уже не слишком уверенный в том, что за ней может оказаться, даже если это и будет обычный бар.
Джин усмехается, встаёт за спиной Казуи и толкает легко поддающуюся дверь вперёд.
За ней вполне ожидаемо оказывается ещё один танцпол. Только совсем небольшой. Расположенный прямо на улице. На площадке посреди бассейна, который, как кажется, втекает прямо в тёмные воды залива впереди. И отсюда яркие огни токийских небоскрёбов вдали видны будто на ладони.
Народу здесь совсем немного. Не больше двадцати человек. Но маленький танцпол уже практически заполнен.
Казуя про себя утверждается в мысли, что Аканиши очень любит эффектные моменты. Наверно, в его лице Johnny’s Entertainment действительно потеряло много денег... Ну, или не много. Но с другой стороны, думает Каме, Джину с его взглядами на запад и итальянскую кухню было бы тяжело вариться в японской системе шоу-бизнеса. Впрочем, эти мысли сейчас совершенно не к месту.
Так что Каменаши с интересом осматривает публику, пытаясь уловить в мелькании светомузыки цельную картинку, а не отдельно шляпы, ремни, складки юбок и вытертость джинсов.
Джин тихо спрашивает:
- Может зайдём?
И слегка подталкивает Каме за плечи вперёд.
Этого лёгкого движения недостаточно, чтобы сдвинуть Казую с места, но Джин всё равно совершает лишнее, довольно ненужное действие.
Вопреки ожиданиям Каменаши всё-таки шагает с места и даже проходит вперед пару метров, но в итоге останавливается, чтобы оглядеться. И думает о том, что это место очень похоже на те, которые часто можно увидеть в американских фильмах. Так что Токийская телебашня, иллюминирующая вдалеке, даже вызывает некий когнитивный диссонанс. Казуя часто моргает и оглядывается на Джина. Похоже, тот сегодня будет той самой соломинкой, за которую придётся цепляться, чтобы не потеряться в круговороте огней, звуков и пространственных казусов.
Джин, заметив, что Казуя остановился, подходит к нему и вопросительно смотрит в глаза:
- Что такое? Тебе не нравится? Может, пойдём, закажем выпивку?
- Нет-нет, всё нормально. Просто необычно, - Каме кивает на предложение выпить и криво улыбается. – Только не пиво. Не хочу конфликтов.
Джин смотрит Каменаши в глаза и отвечает на улыбку:
- Ну, что ты! Оно сегодня дома и абсолютно свободно. Приблизительно также как и я.
- «Приблизительно» в какую именно сторону? – Казуя чуть склоняет голову набок.
Взгляд проходит поверх плеча Аканиши, и Каме замечает небольшой бар, расположенный в углу и тускло освещенный голубоватым светом.
Джин по-кошачьи щурится:
- Тебя больше интересует степень свободы пива или меня?
Аканиши смотрит на Казую пристально, внимательно, поэтому, обернувшись, прослеживает его взгляд, и, одобрительно кивнув, жестом предлагает подойти поближе.
- Кажется, в последней фразе ты говорил преимущественно про себя, - коротко посмотрев на Джина, Каменаши делает несколько шагов в сторону бара и, оказываясь рядом, рассеянно скользит взглядом по множеству разноцветных бутылок.
Джин лениво устраивается на барном стуле.
- Допустим, «приблизительно» значит «абсолютно», - Аканиши поворачивается к Каменаши и хмыкает: - Это правильный ответ?
- Надо непременно будет сообщить составителям толковых словарей, что эти два слова отныне синонимы, - Казуя облокачивается на стойку, всё ещё изучая ассортимент.
Он не особо разбирается ни в выпивке, ни в правильных ответах, поэтому до сих пор пребывает в некоторой растерянности. Джин пододвигается, оказываясь совсем близко к Каме, и поворачивает голову, встречаясь с Казуей взглядом.
- Помочь?
Казуя чувствует, как у него внутри что-то напрягается, будто сжатая пружина. Слишком близко. Но он перебарывает желание отодвинуться – это будет как минимум невежливо с его стороны, да и выглядеть глупо и по-детски. Так что он прямо отвечает на взгляд. Тем более в темноте не так страшно.
- Думаю, я уже определился, - Каме еле заметно щурится. – Можно мне джин?
Аканиши немного отодвигается и облизывается:
- Джин - очень крепкий, ты в курсе? Под 50 градусов.
- Так я и не собираюсь потреблять его литрами, - Казуя пожимает плечами и отворачивается к ряду бутылок. – Тем более, всегда можно разбавить.
Джин согласно кивает и жестом подзывает бармена:
- Виски и джин с тоником, оба со льдом, - он косится на Каменаши и улыбается уголками губ: - Найдём столик?
Казуя оглядывается назад - как раз неподалеку от бара и достаточно далеко от танцпола есть свободный. Так что Каме слезает с высокого табурета и направляется к примеченному месту, глядя при этом на людей на другой стороне бассейна. Музыка, под которую они двигаются, на удивление не вызывает раздражения и желания прочистить уши от застрявших в них басов. Дойдя до столика, Каме отодвигает стул за спинку и садится, продолжая смотреть на танцующих и пытаясь определить примерное соотношение полов в этой разноцветной и сверкающей толпе.
Джин немного задерживается, чтобы забрать заказ. Дойдя до Казуи, он ставит перед ним бокал с джином с тоником и опускается на корточки рядом. Также как тогда, во вторую их встречу в кафе. Только на этот раз намного ближе.
Аканиши смотрит в глаза Казуе и улыбается:
- Твой джин готов.
Каменаши пододвигает стакан ближе и проводит пальцем по краю, опустив взгляд на жидкость внутри. Кубики льда отражают огни с танцпола и переливаются разными цветами. На это можно смотреть долго, если не бесконечно - как играют прозрачные грани, как пузырьки воздуха скользят вверх, к поверхности... Казуя поднимает стакан на уровень глаз и пару секунд изучает на просвет, а потом поворачивается к Аканиши.
- Кампай?
Джин тянется, легко ударяет стеклом о стекло бокала Казуи и скорее не слышит, а чувствует мелодичный звук.
- Кампай...
Аканиши быстро глотает обжигающий виски и, не поднимаясь с колен, замерев в той же позе, внимательно изучает профиль Казуи. Каме делает небольшой глоток и чуть морщится - тоника явно маловато для такого количества алкоголя, но уже ничего не поделать. Приходится пить то, что есть. И Каменаши опрокидывает сразу половину своей порции, поздно вспоминая, что не ел ничего часов с двух дня, но мысленно машет на сей факт рукой. Завтра воскресенье, а это значит - сегодня можно позволить себе немного больше и ещё чуть-чуть лишнего.
Аканиши тихонько фыркает и тянется за захваченными с собой тонкими ломтиками кукурузных чипсов, попутно по-свойски опираясь ладонью о колено Каме.
Дотянувшись, он протягивает Каменаши один:
- Возьми.
- Спасибо, - Казуя осторожно забирает закуску и переводит взгляд на Джина. - Ты на удивление предусмотрителен.
Джин нехотя поднимается с колен и устраивается на стуле напротив Каме:
- Почему «на удивление»? Я произвожу впечатление такого безнадёжного типа?
- Нет, - покачав головой, Казуя делает еще один глоток. - Впрочем... Я пока не берусь судить - я слишком плохо тебя знаю. Но, - он кривовато улыбается и снова сморит на танцпол, - я же не говорю, что такая внимательность портит это самое впечатление, которое ты хочешь произвести.
Джин залпом приканчивает виски и смотрит на Казую в упор:
- По крайней мере, оказывается, всё-таки заметно, что я хочу произвести впечатление, - Аканиши ловит на язык кусочек льда и быстро переводит тему: - Хочешь танцевать?
- Не знаю, - Каменаши если и удивлен подобному вопросу, то вида не подаёт. Только вот заинтересованность во взгляде, несколько секунд назад обращённым на танцпол, сменяется сомнением.
- Обычно, если я не уверен, то пробую, - замечает Джин тоном человека, который знает, что говорит. Но с места не двигается, продолжая изучать лицо Каменаши. - Как думаешь, такой метод здесь пройдёт?
Казуя пожимает плечами и допивает джин, опуская стакан на стол со стуком, который слышен даже сквозь музыку - чёткий и резкий.
- Вопрос с подвохом, - он, наконец, смотрит на Аканиши. - Ведь если не попробовать, то так и не узнаешь.
Джин закусывает губу:
- Это точно подмечено. Мне кажется, что здесь ты можешь пробовать всё, что хочешь. Без исключения. Но решать, конечно, тебе.
- Эй... - Каме неуверенно и коротко смеётся, поднимаясь со стула. - Это всего лишь танец. Какое ещё «всё, что хочешь»? Звучит, конечно, многообещающе, но я даже примерно не могу представить, что может включать это самое «всё».
Улыбнувшись, Аканиши поднимается следом.
- Ну, мы же сейчас про танец решали, разве нет? Пойдём? - выражение лица и сама поза Джина выражает нетерпение.
- Применительно даже к танцу это звучит всё равно несколько странно.
«Попробовать всё, что хочешь».
Помнится, когда-то давно - ещё в начале первого курса института - на одной из тех вечеринок, о которых уже взрослые, остепенившиеся люди вспоминают с некоторым ужасом и всячески стараются скрыть за отрицанием желание вернуться в то беззаботное время, Каме с кем-то из друзей поспорил, что ему не слабо залезть на стол и... Как Казуя ни старается, он так и не может вспомнить, что именно ему тогда было «не слабо». И почему именно сейчас, когда он идёт-таки к этому танцполу, в памяти всплывает данный эпизод, Каменаши тоже не очень хорошо понимает.
Но продолжает идти с явным намерением уже сделать что-то такое, о чем он - взрослый и остепенившийся - спустя много лет никому не расскажет.
Джин косится на Каменаши, на серьёзное и сосредоточенное выражение его лица, какой-то лихорадочный блеск в глазах... И хмурится. Он останавливается прямо посреди танцующей толпы, поворачивается к Каме и кладёт ладони ему на плечи.
- Что не так? - голос у Джина сейчас негромкий, но отчего-то его всё равно отчётливо слышно.
Казуя отрицательно качает головой и, взяв Аканиши за запястья, снимает его руки со своих плеч. Ритм у играющей композиции простой, под него оказывается легко подстроиться. Но всё же для человека, который в обычной жизни довольно скуп на лишние жесты, Каме двигается весьма пластично, сосредоточенно вслушиваясь в музыку, прикрыв глаза.
Джин успевает только кивнуть и удивлённо хмыкнуть.
Он чувствует скованность Каменаши, она напрягает и заставляет сомневаться, правильно ли он сделал, что потащил его на танцпол, да и вообще – правильно ли было приводить его в клуб?
Аканиши действительно удивлён: обычно он не сомневается в своих поступках, не жалеет о них. Но сейчас немного встревоженно всматривается в лицо Каме. Хотя это бесполезно. Клубная темнота надёжно скрывает эмоции и выражение глаз.
Джин немного расслабляет напрягшиеся плечи и сам начинает двигаться. Привычно, плавно, раскованно. Аканиши любит танцевать, и эта любовь чувствуется в каждом повороте его тела.
Спустя некоторое время напряженность всё-таки отступает. То ли это выпитый джин, наконец, даёт о себе знать, то ли настроение окружающих передаётся вместе с музыкой. Но Каме уже не думает о причинах и следствиях - просто запрещает себе это делать. И поэтому не успевает сообразить, почему его руки вдруг оказываются на талии Джина, а сам Казуя - настолько близко, что это не вписывается ни в какие рамки приличий.
Джин довольно щурится: ладони у Казуи тёплые, осторожные. И небрежным движением подняв руку, он гладит пальцами шею Каме. У Аканиши на душе легко, спокойно. Только сердце начинает стучать чуть быстрее, подхватывая ритм музыки.
В тот момент, когда Каменаши чувствует прикосновение к коже на шее, в том месте, где с каждой секундой жилка бьётся всё чаще, он понимает – поздно куда-то отступать, бежать, прятаться. Казуя опускает веки, и перед мысленным взором появляется та хитрая улыбка Субару, которой он наградил Каме перед уходом. Теперь Каме вспоминает, где и когда он её уже мог видеть. Кажется, это было так давно, да к тому же неправда, но вот Шибутани, оказывается, не забыл. Он помнит и знает, чем заканчиваются такие «свидания». Он просто знает Казую лучше, чем тот знает сам себя.
И сегодня тоже – догадался, к чему приведёт эта встреча. И отпустил, не моргнув глазом. Каме чувствует смущение и раздражение одновременно. Но уже, правда, поздно дёргаться. Тем более, ему нравится то, что происходит. Нравится музыка, нравится клуб, нравится, как джин разгоняет тепло по телу. Так что Казуя осторожно перемещает руки вверх – по животу и груди Аканиши, - ведя ладонями по шероховатой ткани рубашки до плеч. Но открыть глаза Каменаши всё равно пока не решается.
Джин уже так близко, что может даже в темноте клуба рассмотреть лицо Казуи.
Секунду назад было проще, легче чем сейчас. А сейчас Аканиши вновь улавливает чуть заметное напряжение на лице Каменаши. И от этого становится странно не по себе. Как будто Аканиши делает что-то не то, как будто рука на шее Казуи - слишком для них обоих.
Джин не очень хорошо понимает происходящее. Так же как не понимает, почему его так заботит то, что губы Каме всё ещё нервно сжаты, как будто он готовится к какому-то важному шагу, хотя и выглядит расслабленным.
Аканиши глубоко выдыхает и поднимает руку выше, гладит Каме по волосам.
Он продолжает плавно двигаться под музыку, стараясь не спугнуть, не сбить ненароком внезапно возникшую близость.
Ноги сами принимают решение, не руководствуясь сигналами начинающего паниковать мозга, и Казуя делает шаг вперед, оказываясь практически вплотную к Аканиши, одновременно обнимая его за шею обеими руками. Потянувшись, он говорит Джину прямо на ухо, тихо, но с едва уловимой в тоне усмешкой:
- Ещё не поздно дать задний ход.
Джин наклоняется к Каме и отвечает спокойно, мягко:
- Ты говоришь это мне или себе?
Аканиши хочется прижать Каменаши в ответ, но он медлит, не позволяет себе ничего.
Только добавляет:
- Я могу тебя не отпустить.
- Можешь, - Казуя кивает. – Но действительно ли ты этого хочешь?
Каме немного смущает эта нерешительность со стороны Джина, и он уже не так уверен в том, что сделал правильный выбор, позволив себе подобное поведение. Нужно было соблюдать дистанцию – с чего он вообще вдруг решил, что такой ход событий наиболее верный?
Джин наклоняется ниже, внимательно смотрит в глаза и резковато, быстро целует Каменаши в плотно, напряжённо сомкнутые губы. Поцелуй выходит порывистым, требовательным, с алкогольным привкусом.
Джин почти не замечает, что вокруг них толпа танцующих, что музыка всё ещё яростно стучит в висках.
Он поднимает голову и отвечает:
- Хочу. А ты?
Казуя ошарашено моргает, всё-таки открыв глаза и теперь глядя в лицо перед собой. Только сейчас его настораживает другое: чему именно он удивился? Самому факту поцелуя или тому, что поцелуй был настолько короткий, будто его и не было вовсе?
Каме сглатывает ком в пересохшем горле и быстро облизывает такие же сухие губы.
- Кажется, это я на тебе уже практически повис, - он криво улыбается. – Ещё вопросы будут?
Джин обнимает Каме за плечи, плотнее прижимая к себе, и, снова наклонившись к губам, тихо говорит:
- Почему ты тогда всё ещё волнуешься? Всё будет хорошо.
Аканиши на этот раз мягче, осторожнее целует Каменаши, тепло выдыхая в губы. Тот успевает улыбнуться, автоматически переводя фразу на тот язык, на котором впервые обратил на неё внимание.
Именно в том смысле, который она значит.
«Will be all right».
Так ли важен язык? Общий для всех стран и континентов. Теперь ставший связующим для двух очень разных, но одинаково одиноких людей.
Каме отвечает, приоткрывая рот, проводя языком по нижней губе Джина, намереваясь углубить поцелуй, и крепче обнимает Аканиши за шею. На всякий случай.
Слегка улыбнувшись, Джин ловит губами язык Каменаши. Неторопливым, плавным движением он приподнимает край рубашки Каме и проводит прохладной ладонью по горячей спине. Казуя чуть прогибается в пояснице вслед за прикосновением, чувствуя, как начинают гореть уши. И это уже точно не от алкоголя, который, к слову, мгновенно куда-то выветривается, оставляя совершенно трезвое и ясное сознание наедине с действительностью. А она заключается в том, что Каменаши сейчас находится посреди танцпола клуба, наполненного людьми, при этом буквально висит на шее у едва знакомого парня (две недели, несколько мэйлов – это ведь не считается?) и чётко осознает, что совершенно не против такого поворота. Более того – ему всё равно, что могут подумать окружающие. И вот это пугает Казую больше всего остального, потому что всю свою сознательную жизнь он во всём опирался на мнение общественности.
Джин рассеянно водит пальцами по мягкой коже, слегка надавливая подушечками пальцев, наслаждаясь податливостью тела Каме.
Он удивляется про себя, что обычно громкая музыка клуба и правда звучит сегодня как-то приглушённо, так что им удаётся понимать негромкие слова друг друга. Хотя, возможно, он просто научился читать по губам.
Аканиши прерывает поцелуй и усмехается:
- У тебя мурашки по всему телу.
- Ну... – Каменаши смущенно улыбается и чувствует, как жар с ушей перекидывается на щёки. – Я не каждый день вот так... с парнями посреди танцпола. Это несколько... волнующе.
- Я понимаю, - Джин поднимает руки, гладит плечи Каме и смотрит ему в глаза. - Пусть смотрят. Мне всё равно.
- Им, кажется, тоже.
Действительно, никто не смотрит. Всем плевать – они слишком увлечены собой и друг другом. И Казуя снимает с Аканиши шляпу, чтобы запустить пальцы второй руки в волосы на его затылке, помассировать слегка кожу и притянуть для долгого, настоящего поцелуя, чтобы больше ничего не говорить. Потому что Каменаши сейчас слишком взволнован и смущен, чтобы говорить.
А без слов честнее. Без них нельзя соврать или сказать что-нибудь не то. Тем более, прямо сейчас главные слова уже сказаны и понятны хоть целому миру, если он вдруг захочет узнать.
Will be all right.
В порядке.
Всё.
Owari?
20100407 (c) Akira~ & Li~
URL записиАвтор: Li~, Akira~
Бэта: Akira~, Li~
Жанр: повседневность
Пейринг: Акаме
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: АУ
Дисклеймер: корова не наша
Размещение: с разрешения авторов
1-4
5. PlayPlay
Репетицию назначают на три часа дня. Как выясняется, группа использует в качестве базы всё тот же подвал, что и несколько лет назад, в те времена, когда все ещё учились в школе. Каменаши буквально прошибает ностальгия, заставляет вспомнить те ощущения – первые нестройные аккорды, срывающиеся от волнения голоса и следующие за всей этой неуклюжей самодеятельностью моменты ликования, когда удаётся слаженно играть несколько минут подряд ни разу не сбившись.
Как и обещал, Каме пишет Джину о своём примерном местонахождении и что закончит около шести часов вечера. Может быть, чуть раньше. А, может, и позже.
«У тебя же есть идеи, куда пойти?»
Ответ приходит быстро, спустя всего несколько секунд: «Да, конечно. Есть одна идея. Тебе понравится».
Сам Джин появляется перед дверями подвала без двадцати минут шесть. Каким образом он определил точный адрес – остаётся загадкой. Ровно как и то, что ему удаётся миновать сурового охранника. И вот уже Аканиши, на ходу избавляющийся от шляпы и солнечных очков, пристально всматривается вглубь маленькой репетиционной комнаты и ловит уже знакомую мелодию.
Джин честно старается быть ниже травы, тише воды. Музыка завораживает, хочется слушать её как можно дольше, а под ложечкой сосёт от какого-то смутного тягучего ощущения. Но оставаться незамеченным Джину никогда не удавалось. И вскоре музыканты прерываются, смущённо глядя на новоприбывшего.
Каме со вздохом снимает с шеи гитару и ставит её на подставку. Он не рассчитывал на такой поворот событий, и поэтому сейчас несколько выбит из колеи, судорожно соображая, что делать. С другой стороны, это был последний прогон... И по сути ничего криминально не произошло. Просто Казуя не любит, когда что-то идет не по плану. И не любит вот такие неловкие ситуации, когда надо кого-то с кем-то знакомить, обмениваться любезностями и напряженно улыбаться.
Он подходит к Джину и вопросительно на него смотрит.
- Как ты сюда прошёл?
- А что, меня могли не пустить? - Джин непонимающе переводит взгляд на Каме. И тут же улыбается уже знакомому кансайскому вокалисту. - Привет, рад снова встретиться, отлично поёте, - они обмениваются рукопожатиями, и Аканиши снова смотрит на Каме. - Я... Помешал?
- Нет, мы уже заканчивали, - вместо Каменаши отвечает как раз вокалист. – А раз нас не спешат друг другу представлять, то я сам это сделаю. Шибутани Субару, рад знакомству! – он улыбается Джину и не обращает внимания, как Казуя тихо фыркает в сторонку.
- Аканиши Джин, - улыбка Джина ещё шире. – Ну, вот я наконец-то узнал имя человека, голос которого меня в прошлый раз так поразил. Без пяти минут твой фанат, Шибутани-сан, - Джин с видимым сожалением смотрит на маленькую сцену. - Мда, жалко, по ходу, я действительно опоздал - всё закончилось.
- Если так говорить, то звучит весьма неоптимистично. Мы скорее всего будем выступать через пару недель, если успеем всё отрепить. Пока точно не скажу. Если хочешь, Казу-чан тебя проинформирует, - при этом Субару пихает Каме, не успевшего никак отреагировать, локтём в бок, за что получает насупившийся взгляд.
Непонятно, что именно так рассердило Казую – или то, что тычок оказался болезненным, или то, что такое детское обращение произнесено во всеуслышание, или то, что Аканиши легко вливается в его жизнь и уже даже, кажется, нашёл общий язык со старым другом.
- Непременно проинформирует... – в итоге бормочет Каменаши и смотрит на Джина. – Так мы пойдем уже тогда?
Джин улыбается теперь Каме, и в выражении его глаз появляется что-то новое, чего не было ещё секунду назад. Он кивает и кончиками пальцев почти ласково проводит по грифу незачехлённой гитары Каменаши:
- Ты можешь её где-нибудь оставить? Думаю, туда, куда мы пойдём, она будет только мешать.
- Да, здесь и оставлю, - Казуя кивает и строго смотрит на своего друга, пытающегося спрятать хитрый взгляд за волосами, падающими на лицо.
Что-то проскальзывает в этом взгляде такое, чего Каме не может точно идентифицировать. Вроде подобное уже и было когда-то давно. Так давно, что он уже вряд ли вспомнит, когда и почему Субару так на него косился. И это напрягает еще сильнее. Шибутани же уже оценивающе разглядывает Джина и тихонько ухмыляется, наконец, отворачиваясь к микрофону и снимая его со стойки, чтобы убрать.
Джина взгляд Субару нисколько не смущает. Дожидаясь Каме, Аканиши стоит рядом с проходом так, что отовсюду отчётливо видна вся его фигура, открытое лицо, лёгкая нетерпеливость позы.
Наконец, когда Казуя заканчивает прощаться с музыкантами и равняется с Джином, тот вопросительно смотрит в глаза:
- Пойдём?
Каме кивает и направляется к лестнице, ведущей наверх. На улице уже стало дышать легче, чем несколько часов назад, но после прохладного подвала асфальт кажется всё равно раскалённым.
Выйдя на свежий воздух, Аканиши с сомнением косится на Каменаши. Отчего-то хочется протянуть руку и взять его ладонь в свою. Но... Джин успел понять из своего хоть и недолгого опыта общения с Казуей, что любой неосторожный шаг может оказаться последним.
Поэтому Аканиши только улыбается, уверенной походкой начиная идти прочь от подвала, и спрашивает:
- Не очень сильно устал?
- Не канавы же копал, - Каме пожимает плечами и идет следом. Нагнав Джина, он с ним равняется. – Так какие планы в итоге?
Джин подмигивает и отвечает вопросом на вопрос:
- Какую музыку ты обычно слушаешь?
- Разную. От настроения зависит. И от работы, - Казуя чуть усмехается. Напряжение постепенно отпускает, и он может позволить себе немного расслабиться.
- А что ты обычно делаешь под свою любимую музыку? - задумчиво спрашивает Джин.
- Кажется, я неправильно выразился... – Каме хмурится. – У меня нет любимой музыки как таковой. То есть... Сегодня я слушаю американский рок 80-ых, а завтра залью в плеер, допустим, современной тайваньской попсы.
Он вопросительно смотрит на Аканиши, надеясь, что правильно изложил свою мысль.
Джин серьёзно кивает:
- То есть каждый день у тебя разная любимая музыка, да? И что же сегодня? Нам, кстати, налево.
Аканиши кивает в указанном направлении, Каме следует за ним.
Неожиданно тихая улочка заканчивается оживленным перекрестком, по которому снуют туда-сюда люди и машины, и люди в машинах. Субботний вечер – город живет, город готов развлекаться до самого утра, пестря неоновыми рекламами вперемешку с разноцветными бумажными фонариками.
Казуя даже на мгновение теряется, но быстро берет себя в руки и снова смотрит на Джина.
- Сегодня? – Каме облизывает губы и пожимает плечами, переводя взгляд на рекламный щит на фасаде высотки впереди. – Не знаю – пока не разобрался с настроением.
- Ого, - Джин пристально всматривается в рекламу. - Кстати, о любимой музыке. Не поверишь, но вот это вот двухметровое лицо на стене принадлежит моему другу детства. Правда, обычно оно всё-таки несколько поменьше. Знаешь, иногда я ему немного завидую. Ты никогда не хотел вот также оказаться лицом какого-нибудь, ну, например, шоколада или мороженного, чтобы любоваться собственным портретом прямо из окна своего дома?
Казуя даже останавливается, чтобы разглядеть плакат.
- Нет, не думаю, - он отрицательно качает головой. – Моему лицу нравится быть моим лицом. Это же, - айдол на изображении кажется Каменаши знакомым, - Johnny’s Entertainment, да?
- Отличный ответ, - Аканиши одобрительно хмыкает. - А я бы всё-таки хотел. Хотя когда мы с ним встречаемся, что теперь редкость, он обычно рассказывает, как это всё достаёт и вообще... Но я думаю, что ему нравится. Просто парень не особо эмоциональный, - Джин с интересом косится на Каме. - Это Ямашита Томохиса, может быть слышал?
- Ага, слышал, - Казуя кивает и делает шаг вперед. - Группа NEWS, они сейчас одни из самых продвинутых проектов этого агентства.
Он бросает последний взгляд на искусственно улыбающееся лицо на плакате и смотрит уже на Аканиши.
- Родственники меня туда чуть не отправили в своё время, - почему-то говорит Каменаши, хотя обычно не распространяется на эту тему – просто не вспоминает. А тут вдруг память подкидывает давно забытый факт из детства.
Джин удивлённо смотрит на Казую:
- Правда? Представляешь, я тоже туда чуть не попал. Но прослушивание не прошёл в итоге. Мда, - Джин бросает на плакат ещё один взгляд. - А ведь очень хотел. Помню, когда вернулся домой, всю ночь прохныкал. И даже не стал пытаться научиться играть на гитаре, хотя собирался. Мне казалось, что это был, ну, мой путь что ли. То, чем я должен в жизни заниматься. А не вышло, - он щёлкает пальцами. - Да, возможно, мы даже, в одно время пробовались... Вот забавно.
- Не знаю, я тогда был слишком увлечен бейсболом и не хотел бросать. Но всё равно со спортом не срослось, так что... Меня в принципе всё устраивает.
Может быть, Каме так говорит потому, что не хочет даже думать, как бы сложилась его жизнь, если бы он все-таки поехал тогда на прослушивание, а не сбежал на тренировку. Он боится, что она, возможно, была бы гораздо насыщеннее, интереснее.
Но.
Как говорят, «всегда хорошо там, где нас нет». А Казуе неплохо здесь и сейчас. В этой реальности. На этой улице. И, как ни странно, в компании Аканиши.
- Так куда мы идем всё-таки?
- М? - Джин непонимающе моргает. - А я не сказал? Мы идём выяснять твои музыкальные предпочтения на сегодня. Это клуб. Но особенный. В нём ты можешь, при большом желании и тесном знакомстве с диджеем, как в моём случае, заказать почти любую музыку, - Аканиши хмыкает и доверительно добавляет: - Вообще-то он довольно маленький, но я его очень люблю. Народу немного, все свои, а музыка всегда отличная.
- Логично, раз плэйлист формируется по ходу и в зависимости от пожеланий посетителей, - Каменаши неуверенно улыбается.
- Ну, не всегда же, - Джин задумчиво смотрит на Каменаши. - Мы пришли, кстати, тут недалеко было.
Напротив самого обычного на вид дома, Джин сворачивает за угол, и перед ними оказывается немудрёно оформленный вход и высокий суровый охранник.
Джин привычно здоровается с ним и оборачивается к Каменаши, чуть улыбаясь уголками губ. На его лице появляется несколько озорное выражение.
Казуя вопросительно смотрит в ответ, даже не пытаясь угадать, что его приятель задумал – ведь это в равной степени может быть практически всё, что угодно.
Джин что-то быстро прикидывает и снова подходит к охраннику, шёпотом задаёт какой-то вопрос, выслушивает ответ, удовлетворённо кивает и возвращается к Каменаши.
- Сейчас очень быстро пойдём, ладно? - Аканиши протягивает Казуе руку.
- Ладно… - Каме соглашается спустя пару секунд, недоверчиво глядя на Джина при этом, но руку даёт.
- Отлично, - глаза у Джина горят энтузиазмом, он на ходу берёт у охранника пару билетов, и они заходят внутрь.
Клуб действительно выглядит непривычно для заведений подобного типа.
Он необычно аккуратен и опрятен, да и публика сплошь вне стандартов, с какой стороны ни посмотри. Какая-то странная грань неформалов, которые вовсе не похожи на бесконечные пёстрые лица с Харадзюку. Каме не сразу понимает, кого они ему напоминают, но потом до него доходит, что все здесь одеты в европейском или американском стиле, да и музыка, чуть более тихая чем в обычном клубе, - тоже определённо западная.
Они быстро минуют два просторных танцпола, Джин сжимает руку Каме крепче и какими-то непонятными коридорами ведёт его в глубь здания.
В итоге они останавливаются перед тяжёлой закрытой дверью.
Джин оборачивается и тихо спрашивает:
- Готов?
- К чему? – Каменаши во все глаза разглядывает эту дверь, уже не слишком уверенный в том, что за ней может оказаться, даже если это и будет обычный бар.
Джин усмехается, встаёт за спиной Казуи и толкает легко поддающуюся дверь вперёд.
За ней вполне ожидаемо оказывается ещё один танцпол. Только совсем небольшой. Расположенный прямо на улице. На площадке посреди бассейна, который, как кажется, втекает прямо в тёмные воды залива впереди. И отсюда яркие огни токийских небоскрёбов вдали видны будто на ладони.
Народу здесь совсем немного. Не больше двадцати человек. Но маленький танцпол уже практически заполнен.
Казуя про себя утверждается в мысли, что Аканиши очень любит эффектные моменты. Наверно, в его лице Johnny’s Entertainment действительно потеряло много денег... Ну, или не много. Но с другой стороны, думает Каме, Джину с его взглядами на запад и итальянскую кухню было бы тяжело вариться в японской системе шоу-бизнеса. Впрочем, эти мысли сейчас совершенно не к месту.
Так что Каменаши с интересом осматривает публику, пытаясь уловить в мелькании светомузыки цельную картинку, а не отдельно шляпы, ремни, складки юбок и вытертость джинсов.
Джин тихо спрашивает:
- Может зайдём?
И слегка подталкивает Каме за плечи вперёд.
Этого лёгкого движения недостаточно, чтобы сдвинуть Казую с места, но Джин всё равно совершает лишнее, довольно ненужное действие.
Вопреки ожиданиям Каменаши всё-таки шагает с места и даже проходит вперед пару метров, но в итоге останавливается, чтобы оглядеться. И думает о том, что это место очень похоже на те, которые часто можно увидеть в американских фильмах. Так что Токийская телебашня, иллюминирующая вдалеке, даже вызывает некий когнитивный диссонанс. Казуя часто моргает и оглядывается на Джина. Похоже, тот сегодня будет той самой соломинкой, за которую придётся цепляться, чтобы не потеряться в круговороте огней, звуков и пространственных казусов.
Джин, заметив, что Казуя остановился, подходит к нему и вопросительно смотрит в глаза:
- Что такое? Тебе не нравится? Может, пойдём, закажем выпивку?
- Нет-нет, всё нормально. Просто необычно, - Каме кивает на предложение выпить и криво улыбается. – Только не пиво. Не хочу конфликтов.
Джин смотрит Каменаши в глаза и отвечает на улыбку:
- Ну, что ты! Оно сегодня дома и абсолютно свободно. Приблизительно также как и я.
- «Приблизительно» в какую именно сторону? – Казуя чуть склоняет голову набок.
Взгляд проходит поверх плеча Аканиши, и Каме замечает небольшой бар, расположенный в углу и тускло освещенный голубоватым светом.
Джин по-кошачьи щурится:
- Тебя больше интересует степень свободы пива или меня?
Аканиши смотрит на Казую пристально, внимательно, поэтому, обернувшись, прослеживает его взгляд, и, одобрительно кивнув, жестом предлагает подойти поближе.
- Кажется, в последней фразе ты говорил преимущественно про себя, - коротко посмотрев на Джина, Каменаши делает несколько шагов в сторону бара и, оказываясь рядом, рассеянно скользит взглядом по множеству разноцветных бутылок.
Джин лениво устраивается на барном стуле.
- Допустим, «приблизительно» значит «абсолютно», - Аканиши поворачивается к Каменаши и хмыкает: - Это правильный ответ?
- Надо непременно будет сообщить составителям толковых словарей, что эти два слова отныне синонимы, - Казуя облокачивается на стойку, всё ещё изучая ассортимент.
Он не особо разбирается ни в выпивке, ни в правильных ответах, поэтому до сих пор пребывает в некоторой растерянности. Джин пододвигается, оказываясь совсем близко к Каме, и поворачивает голову, встречаясь с Казуей взглядом.
- Помочь?
Казуя чувствует, как у него внутри что-то напрягается, будто сжатая пружина. Слишком близко. Но он перебарывает желание отодвинуться – это будет как минимум невежливо с его стороны, да и выглядеть глупо и по-детски. Так что он прямо отвечает на взгляд. Тем более в темноте не так страшно.
- Думаю, я уже определился, - Каме еле заметно щурится. – Можно мне джин?
Аканиши немного отодвигается и облизывается:
- Джин - очень крепкий, ты в курсе? Под 50 градусов.
- Так я и не собираюсь потреблять его литрами, - Казуя пожимает плечами и отворачивается к ряду бутылок. – Тем более, всегда можно разбавить.
Джин согласно кивает и жестом подзывает бармена:
- Виски и джин с тоником, оба со льдом, - он косится на Каменаши и улыбается уголками губ: - Найдём столик?
Казуя оглядывается назад - как раз неподалеку от бара и достаточно далеко от танцпола есть свободный. Так что Каме слезает с высокого табурета и направляется к примеченному месту, глядя при этом на людей на другой стороне бассейна. Музыка, под которую они двигаются, на удивление не вызывает раздражения и желания прочистить уши от застрявших в них басов. Дойдя до столика, Каме отодвигает стул за спинку и садится, продолжая смотреть на танцующих и пытаясь определить примерное соотношение полов в этой разноцветной и сверкающей толпе.
Джин немного задерживается, чтобы забрать заказ. Дойдя до Казуи, он ставит перед ним бокал с джином с тоником и опускается на корточки рядом. Также как тогда, во вторую их встречу в кафе. Только на этот раз намного ближе.
Аканиши смотрит в глаза Казуе и улыбается:
- Твой джин готов.
Каменаши пододвигает стакан ближе и проводит пальцем по краю, опустив взгляд на жидкость внутри. Кубики льда отражают огни с танцпола и переливаются разными цветами. На это можно смотреть долго, если не бесконечно - как играют прозрачные грани, как пузырьки воздуха скользят вверх, к поверхности... Казуя поднимает стакан на уровень глаз и пару секунд изучает на просвет, а потом поворачивается к Аканиши.
- Кампай?
Джин тянется, легко ударяет стеклом о стекло бокала Казуи и скорее не слышит, а чувствует мелодичный звук.
- Кампай...
Аканиши быстро глотает обжигающий виски и, не поднимаясь с колен, замерев в той же позе, внимательно изучает профиль Казуи. Каме делает небольшой глоток и чуть морщится - тоника явно маловато для такого количества алкоголя, но уже ничего не поделать. Приходится пить то, что есть. И Каменаши опрокидывает сразу половину своей порции, поздно вспоминая, что не ел ничего часов с двух дня, но мысленно машет на сей факт рукой. Завтра воскресенье, а это значит - сегодня можно позволить себе немного больше и ещё чуть-чуть лишнего.
Аканиши тихонько фыркает и тянется за захваченными с собой тонкими ломтиками кукурузных чипсов, попутно по-свойски опираясь ладонью о колено Каме.
Дотянувшись, он протягивает Каменаши один:
- Возьми.
- Спасибо, - Казуя осторожно забирает закуску и переводит взгляд на Джина. - Ты на удивление предусмотрителен.
Джин нехотя поднимается с колен и устраивается на стуле напротив Каме:
- Почему «на удивление»? Я произвожу впечатление такого безнадёжного типа?
- Нет, - покачав головой, Казуя делает еще один глоток. - Впрочем... Я пока не берусь судить - я слишком плохо тебя знаю. Но, - он кривовато улыбается и снова сморит на танцпол, - я же не говорю, что такая внимательность портит это самое впечатление, которое ты хочешь произвести.
Джин залпом приканчивает виски и смотрит на Казую в упор:
- По крайней мере, оказывается, всё-таки заметно, что я хочу произвести впечатление, - Аканиши ловит на язык кусочек льда и быстро переводит тему: - Хочешь танцевать?
- Не знаю, - Каменаши если и удивлен подобному вопросу, то вида не подаёт. Только вот заинтересованность во взгляде, несколько секунд назад обращённым на танцпол, сменяется сомнением.
- Обычно, если я не уверен, то пробую, - замечает Джин тоном человека, который знает, что говорит. Но с места не двигается, продолжая изучать лицо Каменаши. - Как думаешь, такой метод здесь пройдёт?
Казуя пожимает плечами и допивает джин, опуская стакан на стол со стуком, который слышен даже сквозь музыку - чёткий и резкий.
- Вопрос с подвохом, - он, наконец, смотрит на Аканиши. - Ведь если не попробовать, то так и не узнаешь.
Джин закусывает губу:
- Это точно подмечено. Мне кажется, что здесь ты можешь пробовать всё, что хочешь. Без исключения. Но решать, конечно, тебе.
- Эй... - Каме неуверенно и коротко смеётся, поднимаясь со стула. - Это всего лишь танец. Какое ещё «всё, что хочешь»? Звучит, конечно, многообещающе, но я даже примерно не могу представить, что может включать это самое «всё».
Улыбнувшись, Аканиши поднимается следом.
- Ну, мы же сейчас про танец решали, разве нет? Пойдём? - выражение лица и сама поза Джина выражает нетерпение.
- Применительно даже к танцу это звучит всё равно несколько странно.
«Попробовать всё, что хочешь».
Помнится, когда-то давно - ещё в начале первого курса института - на одной из тех вечеринок, о которых уже взрослые, остепенившиеся люди вспоминают с некоторым ужасом и всячески стараются скрыть за отрицанием желание вернуться в то беззаботное время, Каме с кем-то из друзей поспорил, что ему не слабо залезть на стол и... Как Казуя ни старается, он так и не может вспомнить, что именно ему тогда было «не слабо». И почему именно сейчас, когда он идёт-таки к этому танцполу, в памяти всплывает данный эпизод, Каменаши тоже не очень хорошо понимает.
Но продолжает идти с явным намерением уже сделать что-то такое, о чем он - взрослый и остепенившийся - спустя много лет никому не расскажет.
Джин косится на Каменаши, на серьёзное и сосредоточенное выражение его лица, какой-то лихорадочный блеск в глазах... И хмурится. Он останавливается прямо посреди танцующей толпы, поворачивается к Каме и кладёт ладони ему на плечи.
- Что не так? - голос у Джина сейчас негромкий, но отчего-то его всё равно отчётливо слышно.
Казуя отрицательно качает головой и, взяв Аканиши за запястья, снимает его руки со своих плеч. Ритм у играющей композиции простой, под него оказывается легко подстроиться. Но всё же для человека, который в обычной жизни довольно скуп на лишние жесты, Каме двигается весьма пластично, сосредоточенно вслушиваясь в музыку, прикрыв глаза.
Джин успевает только кивнуть и удивлённо хмыкнуть.
Он чувствует скованность Каменаши, она напрягает и заставляет сомневаться, правильно ли он сделал, что потащил его на танцпол, да и вообще – правильно ли было приводить его в клуб?
Аканиши действительно удивлён: обычно он не сомневается в своих поступках, не жалеет о них. Но сейчас немного встревоженно всматривается в лицо Каме. Хотя это бесполезно. Клубная темнота надёжно скрывает эмоции и выражение глаз.
Джин немного расслабляет напрягшиеся плечи и сам начинает двигаться. Привычно, плавно, раскованно. Аканиши любит танцевать, и эта любовь чувствуется в каждом повороте его тела.
Спустя некоторое время напряженность всё-таки отступает. То ли это выпитый джин, наконец, даёт о себе знать, то ли настроение окружающих передаётся вместе с музыкой. Но Каме уже не думает о причинах и следствиях - просто запрещает себе это делать. И поэтому не успевает сообразить, почему его руки вдруг оказываются на талии Джина, а сам Казуя - настолько близко, что это не вписывается ни в какие рамки приличий.
Джин довольно щурится: ладони у Казуи тёплые, осторожные. И небрежным движением подняв руку, он гладит пальцами шею Каме. У Аканиши на душе легко, спокойно. Только сердце начинает стучать чуть быстрее, подхватывая ритм музыки.
В тот момент, когда Каменаши чувствует прикосновение к коже на шее, в том месте, где с каждой секундой жилка бьётся всё чаще, он понимает – поздно куда-то отступать, бежать, прятаться. Казуя опускает веки, и перед мысленным взором появляется та хитрая улыбка Субару, которой он наградил Каме перед уходом. Теперь Каме вспоминает, где и когда он её уже мог видеть. Кажется, это было так давно, да к тому же неправда, но вот Шибутани, оказывается, не забыл. Он помнит и знает, чем заканчиваются такие «свидания». Он просто знает Казую лучше, чем тот знает сам себя.
И сегодня тоже – догадался, к чему приведёт эта встреча. И отпустил, не моргнув глазом. Каме чувствует смущение и раздражение одновременно. Но уже, правда, поздно дёргаться. Тем более, ему нравится то, что происходит. Нравится музыка, нравится клуб, нравится, как джин разгоняет тепло по телу. Так что Казуя осторожно перемещает руки вверх – по животу и груди Аканиши, - ведя ладонями по шероховатой ткани рубашки до плеч. Но открыть глаза Каменаши всё равно пока не решается.
Джин уже так близко, что может даже в темноте клуба рассмотреть лицо Казуи.
Секунду назад было проще, легче чем сейчас. А сейчас Аканиши вновь улавливает чуть заметное напряжение на лице Каменаши. И от этого становится странно не по себе. Как будто Аканиши делает что-то не то, как будто рука на шее Казуи - слишком для них обоих.
Джин не очень хорошо понимает происходящее. Так же как не понимает, почему его так заботит то, что губы Каме всё ещё нервно сжаты, как будто он готовится к какому-то важному шагу, хотя и выглядит расслабленным.
Аканиши глубоко выдыхает и поднимает руку выше, гладит Каме по волосам.
Он продолжает плавно двигаться под музыку, стараясь не спугнуть, не сбить ненароком внезапно возникшую близость.
Ноги сами принимают решение, не руководствуясь сигналами начинающего паниковать мозга, и Казуя делает шаг вперед, оказываясь практически вплотную к Аканиши, одновременно обнимая его за шею обеими руками. Потянувшись, он говорит Джину прямо на ухо, тихо, но с едва уловимой в тоне усмешкой:
- Ещё не поздно дать задний ход.
Джин наклоняется к Каме и отвечает спокойно, мягко:
- Ты говоришь это мне или себе?
Аканиши хочется прижать Каменаши в ответ, но он медлит, не позволяет себе ничего.
Только добавляет:
- Я могу тебя не отпустить.
- Можешь, - Казуя кивает. – Но действительно ли ты этого хочешь?
Каме немного смущает эта нерешительность со стороны Джина, и он уже не так уверен в том, что сделал правильный выбор, позволив себе подобное поведение. Нужно было соблюдать дистанцию – с чего он вообще вдруг решил, что такой ход событий наиболее верный?
Джин наклоняется ниже, внимательно смотрит в глаза и резковато, быстро целует Каменаши в плотно, напряжённо сомкнутые губы. Поцелуй выходит порывистым, требовательным, с алкогольным привкусом.
Джин почти не замечает, что вокруг них толпа танцующих, что музыка всё ещё яростно стучит в висках.
Он поднимает голову и отвечает:
- Хочу. А ты?
Казуя ошарашено моргает, всё-таки открыв глаза и теперь глядя в лицо перед собой. Только сейчас его настораживает другое: чему именно он удивился? Самому факту поцелуя или тому, что поцелуй был настолько короткий, будто его и не было вовсе?
Каме сглатывает ком в пересохшем горле и быстро облизывает такие же сухие губы.
- Кажется, это я на тебе уже практически повис, - он криво улыбается. – Ещё вопросы будут?
Джин обнимает Каме за плечи, плотнее прижимая к себе, и, снова наклонившись к губам, тихо говорит:
- Почему ты тогда всё ещё волнуешься? Всё будет хорошо.
Аканиши на этот раз мягче, осторожнее целует Каменаши, тепло выдыхая в губы. Тот успевает улыбнуться, автоматически переводя фразу на тот язык, на котором впервые обратил на неё внимание.
Именно в том смысле, который она значит.
«Will be all right».
Так ли важен язык? Общий для всех стран и континентов. Теперь ставший связующим для двух очень разных, но одинаково одиноких людей.
Каме отвечает, приоткрывая рот, проводя языком по нижней губе Джина, намереваясь углубить поцелуй, и крепче обнимает Аканиши за шею. На всякий случай.
Слегка улыбнувшись, Джин ловит губами язык Каменаши. Неторопливым, плавным движением он приподнимает край рубашки Каме и проводит прохладной ладонью по горячей спине. Казуя чуть прогибается в пояснице вслед за прикосновением, чувствуя, как начинают гореть уши. И это уже точно не от алкоголя, который, к слову, мгновенно куда-то выветривается, оставляя совершенно трезвое и ясное сознание наедине с действительностью. А она заключается в том, что Каменаши сейчас находится посреди танцпола клуба, наполненного людьми, при этом буквально висит на шее у едва знакомого парня (две недели, несколько мэйлов – это ведь не считается?) и чётко осознает, что совершенно не против такого поворота. Более того – ему всё равно, что могут подумать окружающие. И вот это пугает Казую больше всего остального, потому что всю свою сознательную жизнь он во всём опирался на мнение общественности.
Джин рассеянно водит пальцами по мягкой коже, слегка надавливая подушечками пальцев, наслаждаясь податливостью тела Каме.
Он удивляется про себя, что обычно громкая музыка клуба и правда звучит сегодня как-то приглушённо, так что им удаётся понимать негромкие слова друг друга. Хотя, возможно, он просто научился читать по губам.
Аканиши прерывает поцелуй и усмехается:
- У тебя мурашки по всему телу.
- Ну... – Каменаши смущенно улыбается и чувствует, как жар с ушей перекидывается на щёки. – Я не каждый день вот так... с парнями посреди танцпола. Это несколько... волнующе.
- Я понимаю, - Джин поднимает руки, гладит плечи Каме и смотрит ему в глаза. - Пусть смотрят. Мне всё равно.
- Им, кажется, тоже.
Действительно, никто не смотрит. Всем плевать – они слишком увлечены собой и друг другом. И Казуя снимает с Аканиши шляпу, чтобы запустить пальцы второй руки в волосы на его затылке, помассировать слегка кожу и притянуть для долгого, настоящего поцелуя, чтобы больше ничего не говорить. Потому что Каменаши сейчас слишком взволнован и смущен, чтобы говорить.
А без слов честнее. Без них нельзя соврать или сказать что-нибудь не то. Тем более, прямо сейчас главные слова уже сказаны и понятны хоть целому миру, если он вдруг захочет узнать.
Will be all right.
В порядке.
Всё.
Owari?
20100407 (c) Akira~ & Li~
@музыка: Will be all right by KAT-TUN
@настроение: веснушное
@темы: фанатическое народное, Джин~Казуя
-
-
07.04.2010 в 23:09надо мне как-нить засесть за прочтение вашего фика )))))))))))
тока меня пэйринг слегка напрягает... вот было бы РёПи...
-
-
07.04.2010 в 23:16Вот не поверишь, как раз сейчас я пытаюсь доделать свой РёПи-шный, честное пионерское Х)))))))))))))))))))))))))
Куда ж я без любимого пэйринга-то?Правда, он не такой уж большой, но там есть сюжет, правда! *_*
Ну, если сейчас возьму себя в руки, то, наверное, даже выложу всё без последней части сегодня