Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
Оно непонятное, неоднозначное, сонное, наивное и Рёкурное...
Писалось не для себя любимой Х)))), а чтобы поделиться травой с Trush, да не сочтёт она это неожиданным подхалимажем
Дверь кафе шумно открылась, и зимний воздух клочками пара ворвался внутрь.
Так, что волна холода пробежала по шее вниз, пробираясь под рубашку, заставляя нервно вздрогнуть.
Тадайоши вежливо кивнул вновь вошедшим и подвинулся ещё дальше к углу дивана, чтобы его осторожное "как дела?" минутой позже вдруг не сочли приглашением к беседе. По правде говоря, Окура не любил такие встречи, официальное рождественское перемывание косточек, но ведь деться он всё равно никуда не мог. Приходилось послушно поддакивать, прислушиваться к слегка нетрезвым оживлённым голосам и задумчиво гонять еду по тарелке. Ну, если совсем честно, Тадайоши умел быть общительным, умел, но не любил. И сегодня от этого почему-то было ещё более тоскливо. Особенно когда он вспоминал, что давно запримеченное желанное место в тёмном углу занимал Нишикидо Рё, лихо компенсировавший стратегическую невыгодность позиции беззастенчивой шумностью. Рё проследил тоскливый взгляд Окуры и самодовольно подмигнул ему. Тадайоши так и застыл с поднятым кувшином в руке: "Блин, он специально ведь, всё просчитал, и место заранее занял". Окура так бы и пребывал в состоянии возмущённого шока ещё минуты две, если бы не рассерженный окрик сидящего рядом Нагасе Томои, штанам которого уже досталась изрядная доля рисового чая. К счастью, холодного, иначе пострадал бы уже сам Тадайоши.
Судорожно извиняясь, не прекращая старательно и немного торопливо кланяться окружающим, Окура продолжал следить за широкой самодовольной усмешкой с другого конца стола. Тадайоши не ощущал злости или раздражения, это было некое другое чувство, куда более непонятное и смешанное.
Хина беспечно похлопал Тадайоши по плечу и беззлобно посоветовал прекратить представление и заняться чем-нибудь полезным, например, последить за своей тарелкой, из которой Ясу и Мару уже успели стащить добрую половину содержимого.
Окура улыбнулся собственной безалаберности: "Столько идиотизма за один вечер, это надо же..." Он поднял глаза и увидел, что Мару с Хиной уже самозабвенно решают судьбу последнего кусочка мяса дуэлью на палочках, а Ясу увлечённо вещает Томое что-то на тему того, что если полить брюки сверху соевым соусом, то цвет будет охрененный, это он как художник заявляет. А ещё Окура увидел, что забытой оказалась не только его опустевшая тарелка, но и он сам. "Ничего удивительного, светский трёп никогда не был моей сильной стороной", - спокойно подумал Окура, но внутри снова странно кольнуло то давешнее непонятное чувство.
Чувство непонятной обиды. Тадайоши смотрел, как за опустевшим соседним столом в пепельнице тлеет последняя сигарета, и пытался понять, что он может сделать сейчас. Нет, вернее, что он хочет сделать сейчас.
Окура так и не пришёл ни к какому выводу к тому моменту, когда на его плечо с силой опустилась худая загорелая рука, и голос Рё произнёс:
- .. сходить со мной за сигаретами.
Тадайоши удивлённо поднял голову, ловя обрывки мыслей:
- Но они же здесь тоже продают...
Рё фыркнул:
- Я бурду не курю.
И развернулся к выходу, накидывая на плечи куртку.
Окура пожал плечами и начал послушно пролезать между сидящими.
***
Огни Токио казались игрушечными за искусственной изморозью окон, но вот так, с улицы, они были куда больше похожи на светлячков, неожиданно ярких и больших, светящих где-то в конце тёмного переулка, в котором они находились.
Рё шёл немного впереди, опустив голову, так тихо и безмолвно, будто не он только что громогласно вещал нечто архи-важное на всё кафе.
Окура слегка ускорил шаги, чтобы догнать его.
Догнать и понять что-то довольно глупое и неожиданно приятное.
Просто Тадайоши вдруг почувствовал себя на своём месте. Это было эгоистично и по-детски. Но зато именно сейчас он находился там, куда всей галдящей толпе из кафе попасть было нельзя. Эта тёмная узкая улица и спокойный собранный Рё были такими настоящими, что Окура чувствовал себя будто проснувшимся, странно живым. Он тронул Нишикидо за локоть, и тот тут же обернулся:
- Ммммм?
Окура задумчиво сказал:
- Просто подумал, что эти огни впереди, они ведь ужасно похожи на светлячков, правда?
Рё посмотрел на Тадайоши. На секунду тому показалось, что что-то едко-ироничное вот-вот сорвётся с слегка изогнутых в улыбке губ.
Но вместо этого Нишикидо взял ладонь Окуры в свою и спокойно ответил:
- Да. Мне тоже так часто кажется. К тому же, как и светлячки, они не греют, поэтому пойдём быстрее, я не хочу, чтобы ты замёрз.
***
Ясу заинтересованно посмотрел на Субару:
- Что такое с Татчоном-то?
Субару остановил взгляд на пустующем недалеко месте и односложно ответил:
- Одиночество.
И пожал плечами.
Писалось не для себя любимой Х)))), а чтобы поделиться травой с Trush, да не сочтёт она это неожиданным подхалимажем
Дверь кафе шумно открылась, и зимний воздух клочками пара ворвался внутрь.
Так, что волна холода пробежала по шее вниз, пробираясь под рубашку, заставляя нервно вздрогнуть.
Тадайоши вежливо кивнул вновь вошедшим и подвинулся ещё дальше к углу дивана, чтобы его осторожное "как дела?" минутой позже вдруг не сочли приглашением к беседе. По правде говоря, Окура не любил такие встречи, официальное рождественское перемывание косточек, но ведь деться он всё равно никуда не мог. Приходилось послушно поддакивать, прислушиваться к слегка нетрезвым оживлённым голосам и задумчиво гонять еду по тарелке. Ну, если совсем честно, Тадайоши умел быть общительным, умел, но не любил. И сегодня от этого почему-то было ещё более тоскливо. Особенно когда он вспоминал, что давно запримеченное желанное место в тёмном углу занимал Нишикидо Рё, лихо компенсировавший стратегическую невыгодность позиции беззастенчивой шумностью. Рё проследил тоскливый взгляд Окуры и самодовольно подмигнул ему. Тадайоши так и застыл с поднятым кувшином в руке: "Блин, он специально ведь, всё просчитал, и место заранее занял". Окура так бы и пребывал в состоянии возмущённого шока ещё минуты две, если бы не рассерженный окрик сидящего рядом Нагасе Томои, штанам которого уже досталась изрядная доля рисового чая. К счастью, холодного, иначе пострадал бы уже сам Тадайоши.
Судорожно извиняясь, не прекращая старательно и немного торопливо кланяться окружающим, Окура продолжал следить за широкой самодовольной усмешкой с другого конца стола. Тадайоши не ощущал злости или раздражения, это было некое другое чувство, куда более непонятное и смешанное.
Хина беспечно похлопал Тадайоши по плечу и беззлобно посоветовал прекратить представление и заняться чем-нибудь полезным, например, последить за своей тарелкой, из которой Ясу и Мару уже успели стащить добрую половину содержимого.
Окура улыбнулся собственной безалаберности: "Столько идиотизма за один вечер, это надо же..." Он поднял глаза и увидел, что Мару с Хиной уже самозабвенно решают судьбу последнего кусочка мяса дуэлью на палочках, а Ясу увлечённо вещает Томое что-то на тему того, что если полить брюки сверху соевым соусом, то цвет будет охрененный, это он как художник заявляет. А ещё Окура увидел, что забытой оказалась не только его опустевшая тарелка, но и он сам. "Ничего удивительного, светский трёп никогда не был моей сильной стороной", - спокойно подумал Окура, но внутри снова странно кольнуло то давешнее непонятное чувство.
Чувство непонятной обиды. Тадайоши смотрел, как за опустевшим соседним столом в пепельнице тлеет последняя сигарета, и пытался понять, что он может сделать сейчас. Нет, вернее, что он хочет сделать сейчас.
Окура так и не пришёл ни к какому выводу к тому моменту, когда на его плечо с силой опустилась худая загорелая рука, и голос Рё произнёс:
- .. сходить со мной за сигаретами.
Тадайоши удивлённо поднял голову, ловя обрывки мыслей:
- Но они же здесь тоже продают...
Рё фыркнул:
- Я бурду не курю.
И развернулся к выходу, накидывая на плечи куртку.
Окура пожал плечами и начал послушно пролезать между сидящими.
***
Огни Токио казались игрушечными за искусственной изморозью окон, но вот так, с улицы, они были куда больше похожи на светлячков, неожиданно ярких и больших, светящих где-то в конце тёмного переулка, в котором они находились.
Рё шёл немного впереди, опустив голову, так тихо и безмолвно, будто не он только что громогласно вещал нечто архи-важное на всё кафе.
Окура слегка ускорил шаги, чтобы догнать его.
Догнать и понять что-то довольно глупое и неожиданно приятное.
Просто Тадайоши вдруг почувствовал себя на своём месте. Это было эгоистично и по-детски. Но зато именно сейчас он находился там, куда всей галдящей толпе из кафе попасть было нельзя. Эта тёмная узкая улица и спокойный собранный Рё были такими настоящими, что Окура чувствовал себя будто проснувшимся, странно живым. Он тронул Нишикидо за локоть, и тот тут же обернулся:
- Ммммм?
Окура задумчиво сказал:
- Просто подумал, что эти огни впереди, они ведь ужасно похожи на светлячков, правда?
Рё посмотрел на Тадайоши. На секунду тому показалось, что что-то едко-ироничное вот-вот сорвётся с слегка изогнутых в улыбке губ.
Но вместо этого Нишикидо взял ладонь Окуры в свою и спокойно ответил:
- Да. Мне тоже так часто кажется. К тому же, как и светлячки, они не греют, поэтому пойдём быстрее, я не хочу, чтобы ты замёрз.
***
Ясу заинтересованно посмотрел на Субару:
- Что такое с Татчоном-то?
Субару остановил взгляд на пустующем недалеко месте и односложно ответил:
- Одиночество.
И пожал плечами.
и всевидящее око ака Субару - лав-лав-лав)))
- Я ихнюю бурду не курю.
их?
Trush - Я ихнюю бурду не курю. их?
а разве Рё не должен выражаться на специфическом кансайском диалекте? мож, это он и есть?
я зануда, я знаю)))
оч рада, что понравился
Насчёт кансайбена не совсем согласна, ибо извращение стандартных слов - тоже его часть, причём часто до неузнаваемости. Сейчас точно не вспомню, но слово большой там точно трансформируется во что-то совсем другое.
Ихняя - просторечье, в нём по сути нет ничего плохого, просто писателями часто используется для того, чтобы показать принадлежность героя к малограмотному простому населению, в этом зануда совершенно правильно занудствует.
К тому же фанфик твой, так что уже меняю Х)
Кукло Аццкое НянЯшко
*обнимает и ворчит*
разбаловали совсем, хвалите очень