Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
Пожалуйста, можно мне немножечко весны? Совсем чуть-чуть. Это очень нужно. А потом можно идти дальше. Нельзя позволять себе минутных слабостей, нельзя больше быть ребёнком. Теперь я этого не могу. Пора уже взрослеть. Но отчего-то хочется поднять голову и немного подышать весной Чуть-чуть. Можно?
Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
Обещанное продолжение под всё тех же корейцев
читать дальшеТомохиса всегда мечтал, чтобы из окна его комнаты можно было увидеть море. Но это только мечты. В действительности по ту сторону стекла скоро начнут разгораться волны вечерних токийских огней. И когда Рё смотрит на них, ему хочется молча сжать руку Томо в своей. А Томохиса долго рассказывает о чём-то серьёзном, жизненном, о чём-то, что завтра уже не будет иметь никакого значения. Ухмылка Рё похожа на оскал больше обычного. Он прикуривает сигарету не с того конца и глухо ругается на кансайском. Томохиса следит за тем, как подрагивают тёмные от загара пальцы и хмурится. - С тобой что-то не так? "Ты - вот что со мной не так ", - хочется сказать. В голове пусто от 2 коротких слов или от спокойной и холодной как сталь улыбки. Не разберёшься. - Нет, порядок, - этого говорить совсем не хочется. Ещё один ледяной взгляд, и Томо отворачивается, пожимая плечами. - Раньше ты мне всё говорил, - едва ощутимая горечь. Температура в комнате понижается, и Рё ёжится, от холода внутри. - Что бы ты сказал, если бы я решил сейчас уйти? Томохиса закусывает губу: - Не отпустил бы. - Почему? - Рё чувствует свою слабость, беспомощность, пустоту на сердце. - Не знаю. Когда рука Рё ложится поверх руки Томохисы, тот закрывает глаза: - Я не уйду. Я останусь с тобой. Знаешь почему? - Не говори, - едва заметная морщина на идеально гладком лбе. Рё старательно и осторожно разглаживает её пальцами. - Не буду, - он кивает. - Не буду, Томо. Имя короткое, неловко-нежное. - Ты нелогичен, - когда Рё улыбается, театрально-не-по-настоящему, в его глазах тонут последние золотистые всплески заката. - Да. Знаешь... - фраза обрывается. Томохиса горбится, будто защищаясь. Он хотел бы закончить эту фразу, хотел бы набраться сил. Яашита набрал воздуха в лёгкие и сказал тихо, едва слышно: - Я боюсь, Рё. - Я с тобой. Рё сжимает ладонь Томохисы. Так, как хотел всегда. Так, как никогда не позволял себе. Они молчат несколько секунд, прежде чем Рё повторяет: - Я с тобой, Томо. Ямашита не отвечает ничего, но прижимается горячим лбом к плечу Рё. И когда пальцы касаются его щеки, Томо трётся о них.
Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
А я бы правда хотела съездить в Китай в пандо-заповедник. И да - блондинистость - хочу панду-дрожаку и пандвеску
А ещё вечерне-ночная Москва сейчас очень красива. Даже не смотря, а может благодаря косому дожде-снегу. И фаеры на Болотной на фоне совсем зимней белоснежности, и будто глянцевая булыжная мостовая Красной площади, и подсвеченная огнями тёмная вода Москвы-реки.
Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
Ну вот я и написала продолжение недавнего РёПи. Какое-то оно... Даже не знаю, как охарактеризовать. Наверное не буду.
читать дальшеВремя не может остановиться. Но иногда за эту невозможность можно отдать всё. Когда пальцы касаются щеки Томохисы, Рё закрывает глаза. Чтобы притвориться, что времени не существует. В другой реальности, где-то очень далеко, другой Рё протягивает руку, а другой Томохиса инстинктивно отстраняется, и даже в полутьме заметно выражение его лица. Нетерпеливое раздражение пополам с брезгливостью. Но здесь и сейчас - летний полдень, и если открыть глаза, то можно заметить даже, как кружатся в солнечном золоте невесомые пылинки. Рё позволяет себе ещё 10 секунд. А потом открывает глаза и отрывисто спрашивает, убирая руку: - Что? На лице Томохисы - привычно спокойное выражение. - Я соскучился по своему другу, - слова мягче чем обычно. Едва заметно мягче, но Рё это чувствует, будто покалывание под кожей. Как всегда. Томохиса смотрит на него, и в глубоких, кофейно-карих до черноты глазах, можно прочитать эти слова по слогам. Я. Скучал. По. Своему. Другу. И ещё. Можно почувствовать, как Томохиса устал. Рё молча сжимает его плечи, прижимая к себе. Он бережно проводит ладонью по спине, ощущая, как Томо позволяет напряжённым мышцам расслабиться. Позволяет себе ненадолго снова стать тем мальчишкой, которого когда-то маленький, растрёпанный, похожий на бездомного котёнка Рё защищал от темноты за окном. Потому что был старше, потому что был опытнее, потому что не мог по-другому. Быть особенным для кого-то - слишком сложно, чтобы отказаться от этого, и слишком важно, чтобы говорить об этом вслух. Сейчас минутная слабость для обоих необходима. Невозможная и непозволительная роскошь. Это брешь в старательно выстроенной реальности. - Хочешь, я останусь сегодня у тебя? - Рё облизывает пересохшие губы и заставляет себя улыбнуться. - Во сколько завтра надо ехать? - Томохиса пропускает ненужный ответ. - Вечером, - врёт Рё. - Тогда с меня ужин. Томо снова улыбается. Рё помнит наизусть все его улыбки, и эта значит "спасибо, Рё-чан". Рё опускает голову, прячет лицо за чёлкой, роется в кармане в поисках забытых дома сигарет. Он делает всё, чтобы этот особенный момент стал обычным. Делает сейчас и наверное сделает то же вечером.
Рё опускает монету в автомат с сигаретами и, слушая короткий отрывистый звон, думает, что наверное он трус. Даже сейчас он боится. Иногда Рё кажется, что он действительно может развернуться и уйти. А иногда ему кажется, что он может повторить в глаза Томохисе весь тот пьяный бред, который запёкшейся кровяной коркой никак не соскребается с сердца. И Рё не знает, чего он боится больше. Хотя наверное всё же знает. Он знает, что боится оставить Томохису одного. Ведь Томо по-прежнему боится темноты. Потому что в ней все одиноки.
Томохисе ужасно хочется пить. А Рё никак не возвращается. Ямашита отстукивает пальцами нетерпеливую дробь и смотрит в сторону выхода, чуть хмурясь. 16 минут, слишком долго. - Не меня ждёшь? - холодная бутылка с колой прижимается к щеке Томохисы. И Рё улыбается привычно широко, уверенно. - Тебя, - Томохиса кивает и переключает внимание на колу. - Томо, - Рё внимательно рассматривает свои руки. - Мм? - Знаешь, я тебя люблю. Очень. - И я. Рё кивает в ответ.
5) Запостить фотографию по вашему заказу. Тут я и вовсе перестала понимать, кто эти люди и что тут происходит. Поэтому вопреки зачаткам логики будет просто картинка, которая успокаивает меня обычно.
Собственно1) Я 7 лет работала журналистом и редактором, а потом бросила всё нафиг и подалась в другую степь (не знаю, внезапно или нет, но меня саму это несколько убивает) 2) Как-то я фотографировалась на Красной площади в костюме готической лолиты, в компании чёрной помады, плюшевого медведя и прочего мракобесия. 3) Патологически склонна к составлению карточных домиков. 4) Я хотела поступить в аспирантуру, чтобы вплотную заниматься творчеством Льюиса Кэрролла. 5) Я никогда не ругаюсь матом. Может быть слов 5 за жизнь и было, но точно я не считала.
Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
Честно говоря, не хотела это здесь оставлять, ну и пройти мимо как-то не комильфо.
Итак, вторая и третья серии борьбы шизофренического кавая со здравым смыслом. Глаза на животе, большие человекоподобные луковицы, люди с цифрами вместо лиц и всё это с милой наивной улыбкой. Та самая девочка вернулась.
И чтобы очистить собственную совесть перед собой - прекрасная во всех отношениях Лана.
Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
Немного РёПи воскресным вечером Под зимних корейцев.
читать дальше- Я просто хочу с тобой встретиться, - хриплый, простуженный шёпот в трубку. - Просто встретиться. Просто. Слышишь ты, идиот? И в ответ гудки. Частые, как дыхание. Рё слушает их уже давно. Но он так пьян, что ему всё равно с кем говорить, с телефонной трубкой или с Томохисой. Нишикидо опускает лицо в ладони, и его плечи вздрагивают от сдерживаемого, рвущегося наружу рыка. - Урод, бревно бесчувственное, - бессильно шепчут потрескавшиеся губы. Шепчут откровенный бред. Просто Рё хочет встретить его ещё раз. Посмотреть в глаза и промолчать. Это ведь так страшно, когда ты не знаешь, что скажешь в следующую секунду. Сможешь ли ответить язвительной усмешкой? Хватит ли у тебя сил не оступиться? Не дать вырваться наружу страшной, обжигающей душу нежности? Телефон летит на кафельный пол. А рычание разрывает лёгкие.
Они всегда были друзьями. Так ли важно остальное? То, что пальцы Рё подрагивали, когда он убирал со лба Томохисы вечно мешающуюся чёлку. Рё запрещал своим пальцам дрожать. Это ведь просто нервы перед выступлением.
То, что сердце Рё срывалось на злой стук каждый раз, когда Томохиса представлял ему свою очередную девушку. Рё не слушал своё сердце. Это ведь просто зависть.
То, что, когда Рё как сейчас напивался, он набирал знакомый номер. И молчал. Молчал, потому что боялся услышать свой голос. Отчаянно боялся беспомощности. Рё запрещал себе помнить.
В просторном холле отеля прохладно даже в полдень. Нишикидо прижимается затылком к мрамору и закрывает глаза. Он не хочет прислушиваться, но всё равно отсчитывает приближающиеся шаги. Рука на плече такая тяжёлая, что отстраниться невозможно. Невозможно не улыбнуться и не открыть глаза. - Здравствуй, Томо. Остаётся только до боли впиваться ногтями в кожу и молиться кому-то там на небе, чтобы его лучший друг не улыбнулся. Потому что невозможно не коснуться кончиками пальцев ямочек на щеках. Способен ли Рё на невозможное? Томохиса улыбается, сам прижимая ладонь Рё к своей щеке. Никто из них не знает, что будет дальше.
И да, здравствуй 2-ой кю. Я тебя в общем-то даже не ожидала. Но приятно.
Чувствую себя супергероем из блокбастера, который секунду назад узнал, что он не главный персонаж и должен пафосно и нелепо свалить из сценария в следующей сцене.
Хочу гулять всю ночь по весенней Москве. Хочу стать более сумасшедшей чем сейчас.
Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
Немного мыслей вслух. Иногда бывает непонятно, что каждый человек воспринимает мир по-своему, видит его другими глазами. Эта истина так безнадёжно затёрта до дыр, что остаётся валяться где-то под ногами. Иногда не хочется верить, что кто-то видит напротив себя не того человека, который встречает твой взгляд в зеркале. Но от того истина не становится в меньшей степени истиной. Каждому человеку попадает в глаза свой осколок зеркала Снежной Королевы. Некоторым он попадает прямо в сердце. А иногда что-то поворачивается в груди, и ты сам видишь всё в другом свете, будто кто-то внезапно зажёг китайский бумажный фонарик и наполнил темноту причудливыми красными тенями.
Я сегодня нашла в интернете те иллюстрации Толкиена, которые когда-то оказали на мой неокрепший детский разум очень сильное влияние. Настоящая я их вижу совсем по-другому. Но и сейчас сложно поверить, что художник (советский, между прочим,) видел всё таким. И до сих пор мне кажется, что образы зла у него намного страшнее, чем то, что было реализовано в фильме.
Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
В пятницу вечером меня тянет на странности. Особенно такие.
читать дальшеИногда Томохисе хочется написать о своей жизни. Это было бы несколько очень коротких историй. Наверное, Ямашита хотел бы, чтобы это были хайку. Но он не умеет писать хайку. И если говорить честно, то истории - тоже. Так что это были бы лишь обрывочные мысли.
На самом деле Ямашита к такому не привык. Он не привык к сбоям в системе. К нарушению работы шестерёнок своей жизни. Ведь если подумать рационально, то всё наверное так.
Разорваться между Токио, Нью-Йорком и Осакой, наскоро позавтракать остывающим кофе, набрать озябшими пальцами короткую смс с длинным смыслом - это его жизнь. Ещё - потом - ответить на неловко скрытую встревоженность взгляда успокаивающим пожатием пальцев, тихим враньём про "всё хорошо" и искренней улыбкой. И быть рядом. А когда никто не видит - прижаться носом к взлохмаченным чёрным волосам, которые пахнут осакским дождём и ещё чем-то. Родным.
Когда-то Рё сказал ему: - Ты, пожалуй, сильнее меня. Сказал и хмыкнул, откидываясь на разогретую солнцем траву. И, кажется, что это было в какой-то другой жизни. Там, где совсем рядом - искрящаяся водная глубина, до которой можно дотянуться рукой. Только Томохисе не нужно было той глубины. Тогда он решил, что слабее Рё, но ничего не сказал.
Ямашита не помнит, в какой книге это было, но... "Он где-то слышал про фантомные боли. Кажется, так бывает, когда, например, болит рука, которой уже нет. Тогда, приложив руку к груди, он подумал, что это должно быть фантомный стук".
После концерта кожа на шее Томохисы вся в блёстках, но Нишикидо всё равно прижимается к ней губами, медленно улыбаясь своей особенной улыбкой. А потом чуть подрагивающие пальцы убирают отросшие волосы со лба Томо, и Ямашита закрывает глаза, чтобы не выдавать своей слабости. Прежде чем осторожные губы касаются уголка его рта. Никто ничего не говорит. Только под пальцами Томохисы в груди Рё стучит живое сердце. И Ямашита это знает.
Холодный кофе горчит. И сколько Томо не гипнотизирует телефон, тот всё равно молчит. И расстояние - слишком неизбежное. Особенно сейчас - холодным серым утром. И особенно здесь - в американском аэропорту. Томохисе кажется, что нет ничего сложнее этого расстояния, и если бы его только не было, всё обязательно вышло бы по-другому. Но возможно, если сейчас, сидя в этом аэропорту, записать свои спутанные мысли на вырванном из блокнота клочке бумаги неуклюжим рядом букв и иероглифов, то случится какое-нибудь чудо.
Он возвращается домой. В коридоре темно. И будто никого нет во всём доме. Но на самом деле на кухне шумит чайник, и растрёпанный Нишикидо сонно пытается прикинуть, чем можно накормить Ямашиту. - Не надо, - качает головой Томо и кладёт руку Рё на свою грудь. - Ты что-нибудь слышишь? - Идиот, у тебя сердце стучит как бешеное, - фыркает Рё. - Это правда?
Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
Ну вот, медлительная я сделала второй маленький фик. Tomonishi, лови Волнуюсь, понравится или нет. Очень уж необычное видео: само по себе вроде бы нейтральное по настрою, но песня печальная, так что... Я наверное больше старалась уловить слова и музыку. Надеюсь, попала в стиль. Да, это чуть-чуть АУ, ибо некоторые факты искажены.
恋なんてしないほうが 幸せな気がした Мне казалось, чтобы быть счастливым, лучше не позволять себе таких глупостей, как влюблённость
Последняя песня о любви - Ямашита Томохиса
Здесь душно. Ямашита хмурится и отворачивается. Он стоит в самой тени. Но здесь всё равно невыносимо душно. До начала остаётся 5 минут. 5 минут чтобы... переродиться. Наверное, Томохиса не очень верит в реинкарнацию и прочее, но ему прямо сейчас нужно стать другим собой. И именно сейчас, когда так нужна концентрация, когда так важно.... Мимо проходит Джин, небрежно задевая Томо плечом, осыпая дождём плохо наклеенных блёсток и обдавая запахом дорогих сигарет пополам с терпким шлейфом дешёвых женских духов. Он не извиняется, только оборачивается и лениво улыбается, тут же равнодушно отводя взгляд. Это злит. Сейчас Томохисе предстоит сделать несколько шагов и начать играть в сияющую безупречность. Он сосредоточен, закрывает глаза, глубоко вдыхает через открытый рот и... Шум толпы обволакивает, кидает в знакомый безумный сияющий мир. Томо привычно машет первым рядам, посылает воздушный поцелуй галёрке, бросает куда-то в ждущую темноту картонку со своей подписью. Это такое привычное сумасшествие многотысячного зала. В котором он один на один с толпой. Хотя нет. Сегодня снова не один. Ямашита поворачивает голову. Джин идёт прямо к нему. И смотрит только на Ямашиту, не обращая внимания на протянутые руки, возбуждённые выкрики, сотни учив со своим именем. Это игра, но Томохиса всё равно вздрагивает от по-кошачьи вкрадчивой улыбки и голоса. Джин уже так близко, что можно заметить чуть смазанную линию подводки у самой кромки ресниц. Аканиши кладёт голову на плечо Ямашиты, всё также как кот настойчиво требуя ласки. И можно только поддаться, только ответить усмешкой на улыбку, только провести кончиками пальцев по щеке. Чтобы тут же повернуться к толпе и выкрикнуть что-то наполовину подбадривающее, наполовину благодарное. Что -то бессмысленное. Как поведение Джина. *** В гримёрке так много людей, что кажется, они вытесняют воздух. Но Аканиши на это плевать. Он слишком возбуждён, слишком хочет курить и слишком нетерпелив. И Ямашита как всегда невовремя, со своим серьёзным взглядом и с двумя бумажными стаканчиками кофе. Совсем не того, который хочется. Но Джин берёт, делает глоток, морщится и ставит рядом с собой: - Слушай, ну сегодня те иностранки у сцены меня чуть не порвали на сувениры... Ямашита невозмутим: - А зачем ты вообще к ним полез со своим "I love you"? Джин пожимает плечами. Как тут объяснишь? И нужно ли вообще объяснять? Это концерт, наверное, что-то вроде другого мира, и поступить по-другому в этом мире невозможно. Аканиши делает ещё один глоток слишком крепкого кофе и, снова поморщившись, отдаёт Томохисе: - Не могу такой пить. Он не прощается. Просто встаёт и уходит. А Ямашита некоторое время смотрит на пар, всё ещё поднимающийся над недопитым кофе. И тихо говорит самому себе: - Вот и поговорили. Их разговоры - всегда - выхваченные из середины. Фразы, с обрывками смысла, чаще всего заполненные усталостью после концерта или передачи. И это тоже злит Томохису. *** Очередное шоу. Джин сидит так близко, что их колени постоянно соприкасаются. В какой-то момент Аканиши надоедает монотонный диалог ведущего, он ставит локоть на ногу Пи и наклоняется вперёд, задумчиво опираясь подбородком на ладонь. В непосредственности этого жеста так много того самого "баканишества", что Томохиса невольно чуть улыбается. Он никогда не позволяет нарушать границы своего личного пространства, он всегда держит дистанцию. Но это Джин, и с этим фактом ничего невозможно поделать. Будто услышав его мысли, Джин оборачивается, позволяя появиться на губах лукавой улыбке. - Эй, я что, твой парень? - привычно ворчит Томохиса. Но не делает ни малейшей попытки отодвинуться. - Ага, my boyfriend, - Аканиши также привычно и уверенно коверкает английские слова, глядя на удивление серьёзно. Странно, но Томохиса не хочет перевести тему или прекратить обсуждать глупости. Он просто не понимает, почему сейчас? Почему именно сейчас? Если быть честным, он главным образом не понимает, что творится в этой крашеной голове. Поэтому только неопределённо хмыкает и переводит взгляд на ведущего. *** Нью-Йорк. Ямашита ловит на себе любопытные взгляды и поправляет тёмные очки. Но взгляды всё равно липнут к телу, замирают на его губах, опускаются по шее, оставляя неприятное ощущение. Томохиса ловит такси. Он помнит адрес. Как всегда. Как всегда он повторяет про себя стандартное "я здесь по делам, решил заехать навестить". И это почти правда. Глядя в окно, Ямашита рассеянно думает, что самоуговор - великая вещь. Только через 5 минут приходит смс. И Ямашита хмурится, когда слишком поспешно тянется к телефону. Так не должно быть. "Я в клуб. Встречаемся в 5 на 96 St". Приходится напрячься, чтобы понять, что последнее - название станции метро. Это всё - слишком спонтанно, слишком на бегу, слишком непохоже на упорядоченную жизнь Томохисы. Когда Джин приезжает, со своим стандартным 25-минутным опозданием, он уже слегка пьян, слегка на что-то обижен и как-то совершенно, особенно привлекателен. Это Ямашита решает уже в баре, осторожно пробуя второй коктейль. Сегодня, здесь, слишком шумно, слишком людно, слишком поздно, но... Он должен поговорить с Аканиши. Может быть увести его с танцпола, может просто потянуться к нему с другой стороны стола, может прижать его к стене и сказать всё. Как получится. Неважно как. Главное сделать это. Внезапно Аканиши сам, будто в ответ на мысли Ямашиты, материализуется перед ним. Взлохмаченные волосы падают на глаза, он тяжело дышит и довольно, совершенно сумасшедше улыбается. - Хочу побыть с Пи-чаном, - тон неожиданно капризный, почти женский. Такой часто бывает, когда Джин хватит лишку. Ямашита помнит это. Поэтому молча берёт Аканиши под локоть и ведёт на улицу. Здесь не холодно, просто пусто и тихо. И Джин тут же заполняет тишину собой. Он говорит о чём-то бессмысленном, смеётся собственным шуткам, то и дело касаясь руки Ямашиты своими озябшими пальцами. И сейчас, в этом осеннем нью-йоркском воздухе наверное можно почувствовать границу. Но. Ямашита сжимает пальцы Джина и говорит только: - Грейся. И потом, сидя в полупустой полночной электричке по пути к отелю, Томохиса сосредоточенно и молча разглядывает свою ладонь. Пытаясь понять, почему.
Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
Нашла на работе японскую газету. А в ней список самых популярных ретро-песен. Ну, я разумеется полезла сразу смотреть. Любопытно же.
Так на первой же песне залипла. Буквально. Оказывается, японская попса начала 90-ых чудесна. И на редкость приставуча. Правда, её лучше слушать, а не смотреть. Ибо... Испортить впечатление от песни Ибо сразу становится ясно, откуда наше любимое блондинистое чудовище в лице Такки черпало вдохновение. Египетские гробницы, летающие самураи в пластмассовых доспехах, белые смокинги в паре со штанами, заканчивающимися где-то в районе груди... Ну и далее по списку.
Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
На прошлой неделе у меня случилась довольно забавная история. Прихожу я к своему косметологу, общаемся мы некоторое время на отвлечённые темы, а потом она мне выдаёт: - Ты такая хорошая, только вот очень уж простенькая. Мужчины простушек не любят. Им нравятся девушки, в которых есть загадочность. Далее у меня - фирменное "рука-лицо". Хорошо что я не потеряла бдительность, ибо иначе пропустила бы вторую часть предполагаемого изничтожения моего самолюбия. - И одеваешься скромненько. К сожалению сейчас всем подавай юбку покороче, и чтобы всё блестело. Если бы это была сцена аниме, то чиби-изображение меня в этот момент нужно было бы проткнуть летящими стрелами.
Вывод же следующий: никогда не догадаешься, что думают о тебе окружающие. Лучше вообще спрашивать. Интересно.
Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
Вот я и написала одну историю из обещанных. Правда, без особого рейтинга, которым пугала Просто почему-то, пересматривая клип, поняла, что дальше описывать будет лишним. Но может быть я не права. LenAchka, очень надеюсь, что подойдёт, я старалась.
читать дальшеМимо проносятся машины на бешеной скорости. Радио в машине ловит бархатную волну горьковатого женского вокала. А Рё, не отрываясь, смотрит на него. Его зовут Ямашита Томохиса, ему 25 лет, и его кожа пахнет миндалём. Это всё, что знает Рё. Немного. Но. Нишикидо закрывает ладонью колеблющееся пламя зажигалки, прикуривая. Ямашита поворачивает голову. В глубоких карих, почти чёрных глазах с расширенными зрачками - то ли отражение Рё, то ли отблеск дорожных огней. Нишикидо ловит нарастающее внутри приливной волной желание коснуться. Языком - матово золотой в неверном свете кожи щеки, чтобы ощутить на губах её солоноватый привкус. Выдыхает в ночной воздух дым, следит сквозь полуприкрытые глаза за Томохисой. Следит с наглой самоуверенностью. Неприкрытым желанием доказать принадлежность. Этот момент принадлежит Рё. И горько-миндальный запах кожи Томо тоже. - Томо, - вслух. Это имя хочется повторять, хочется, чтобы оно звучало сейчас. Здесь и сейчас. Нишикидо протягивает Ямашите свою сигарету, прижимается большим пальцем к мягким, почти горячим губам, даёт прикурить. Томохиса затягивается, неловко касаясь губами пальцев. Кажется, что воздух пропитывается насквозь,покрывается замысловатым узором тяжёлого и сладкого аромата. И взгляд Ямашиты тоже тяжёлый, тягучий, как расплавленная карамель. Он внимательно смотрит на Нишикидо. Оценивает оскал хищной ухмылки, сумасшедший блеск в глазах. Рё чувствует это. Он пододвигается, поднимает голову с вызовом, так что в колеблющемся свете можно разглядеть россыпь родинок на смуглой коже. Ухмылка становится шире, когда Нишикидо забирает сигарету из рук Томохисы. Сигарета летит в открытое окно, но она не успевает коснуться земли, пока Рё жадно ловит табачный привкус поцелуя. Он с силой закусывает губу Томохисы, оттягивает и почти рычит в губы. Пальцы быстро, ловко забираются под клетчатую ткань рубашки Ямашиты, пробегаются обжигающими прикосновениями по коже поясницы. Усмешка - в губы, нагло и отчаянно. Музыка хрипит, срываясь на неясное эхо песни в старом радио. И Томохиса оборачивается, вглядываясь куда-то задумчиво. В тишину, которая наступит, когда песня закончится. Тогда Нишикидо сжимает пальцами его подбородок и поворачивает лицо Томо к себе, заставляя посмотреть себе в глаза. - Что ты со мной делаешь? Знаешь? - слова едва слышны. Но жесты всё равно красноречивее. Нишикидо приставляет 2 пальца к виску Ямашиты и выдыхает: - Бах! Он смеётся, хрипло и негромко, когда Ямашита отшатывается. - Я тебя пугаю? И правильно. Правильно, Томо, - шёпот лихорадочный, особенно тогда, когда Рё гладит Томохису по щеке, касается скул, проводит подушечкой указательного пальца по носу. И в ответ - усмешка Томохисы - в открытую, прямая, странно-спокойная. Он ощутимо прикусывает палец Рё. В Рё будто что-то ломается, он тонет в глубине тёмного карамельного потока. Целует Томохису слишком жадно, кусает губы слишком сильно, пока они не становятся ещё более пухлыми. Почти рвёт рубашку на Томо, жадно прикасаясь к рельефным мышцам живота. Ямашита весь состоит из холодной идеальности пополам с мягкой податливостью. А дальше все ощущения плавятся в странном мареве. Когда Ямашита уже сам, на удивление сосредоточенно справляется с ремнём джинсов Рё, трётся об него нетерпеливо, едва слышно, хрипло стонет, позволяя Рё взять инициативу в свои руки в буквальном смысле слова. Пока Рё нетерпеливо и быстро забирается пальцами под ширинку Томохисы, тот наклоняется к уху Рё и всё таким же хриплым шёпотом повторяет последние слова заканчивающейся песни. Рё слышит их, но не понимает смысла. Он уже ничего не понимает. И не хочет понимать. Кроме горячего дыхания на своей шее. Нишикидо закрывает глаза. *** Утро на побережье всегда такое. Солёное, резкое, горькое. И солнечные лучи норовят пробраться под закрытые веки. Холодно. Рё ёжится, заставляя себя проснуться. И вспомнить. Машина стоит почти у самого берега, так близко, как это возможно. И именно поэтому морской бриз так немилосердно холодит обнажённую кожу. Пробуждение - резкое, мгновенное. Нишикидо выпрямляется и поворачивает голову. Соседнее сидение - пустое. Что-то болезненно сжимается внутри. Может быть, сердце. Рё знает только то, что его зовут Ямашита Томохиса и ему 25 лет. И помнит, что его кожа похожа по вкусу на горький миндаль.
Непоправимо падка на вишни с джином в обществе чеширских котов
Внезапно захотелось написать. У меня было 2 совершенно сумасшедших дня.
Поэтому немного о прозаическом. 1 - на выставке под вполне некодовым названием ПродЭкспо. Вроде бы это крупнейшая продуктовая выставка в России. Казалось бы, пафос, ананасы в шампанском, рябчики... Ан нет. Напротив нас бессовестно квасили чилийцы, у которых в свою очередь утаскивали провиант греки. Ну и за закуской все дружно приходили к нам на Хоккайдо. В смысле, конечно, на стенд Хоккайдо. Вот она, дружба народов в действии. Где-то в середине процесса мне удалось разжиться оливковым маслом с Крита и даже худо-бедно всё организовать. Я думала, будет страшнее, учитывая, что ранее у нас украли стол (нафига? - вопрос риторический), а пропуска мне распечатывали 2 часа (да, они смешали почти все названия компаний и имена, забыли поставить пробелы, иногда внезапно писали названия капслоком, а принтер печатал почему-то по диагонали, вместо привычной горизонтали (это Россия, детка )).
И на Хоккайдо до невероятности трогательная еда: Рамен "Осторожно, медвежата", печенье "-41°C" соус "Соус для мяса, который не надоедает"...
2 - а ещё вчера я ездила с японцами, у которых просто мега-работа. Путешествовать по миру и пробовать еду в ресторанах На самом деле это было своего рода испытание. Ибо в тех 4 ресторанах, в которых мы побывали (подозреваю, что это очень мало для стандартного рабочего дня), господа японцы оставляли по крайней мере по одному нетронутому блюду. Но почувствовать себя бомжом мне всё же не хотелось. Так что я мужественно терпела и ничего не ела И, кстати, по их словам, суши в Москве какие-то абсолютно одинаковые. Ну и я каким-то образом постоянно палюсь. Даже не знаю почему, но почти все уже знают, что да, блин, я слушаю японскую музыку, смотрю дорамы и мне нравится Ямашита Томохиса Япония, как выяснилось, страна маленькая. Практически деревня. По крайней мере настолько, что по статистике каждый второй из встреченных мной обязательно натолкнётся на айдола. Вот нынешний японец, например, как-то ехал в синкансене с Томо-чаном. И Томо-чан произвёл исключительно хорошее впечатление, ибо единственный из всех не пролистывал мангу и не играл в приставку, а читал какую-то серьёзно выглядевшую книгу "кухни народов мира" полагаю . Хм, и да, наконец-то я определила свой уровень языка. Если говорят именно со мной, как с гайджином, то бишь без всяких прокачанных японских скиллов типа осакского диалекта и переключения на скорость того же синкансена, то я в состоянии понять процентов 90. Но, увы, японцы - нация, которая жить не может без прокачанных скиллов. И под конец рекомендация. "Чайхана №1" оказалась на редкость симпатичным рестораном узбекской кухни. Я прониклась.